Одна из тем грядущего Санкт-Петербургского международного культурного форума — 100-летие Октябрьской революции. Политический переворот 1917 года стал по-настоящему эпохальным событием. Революционные изменения привели к глобальной трансформации культуры. В рамках секции «Креативная среда и урбанистика» мы покажем связь современных тенденций в архитектуре страны с событиями столетней давности. Это не натяжка: то, чем начинали заниматься конструктивисты 1920-х годов, и то, что делаем сегодня мы, — звенья одной цепи.
После прихода большевиков к власти среди наиболее острых вопросов было обеспечение населения необходимым уровнем комфорта. Конструктивисты были первыми, кто начал серьезно и именно архитектурными средствами решать эту проблему. Как достичь массовости жилья, чтобы при этом получались не депрессивные убогие сооружения, а что-то интересное, яркое?
Великий французский архитектор Ле Корбюзье, много работавший и в Москве, писал в своем эссе «К архитектуре»: «Всякое живое существо, повинуясь первичному инстинкту, стремится обеспечить себе кров. Различные активные слои общества уже не располагают подобающим кровом. Его нет ни у рабочего, ни у интеллигента. Решение проблемы жилья — основа для восстановления нарушенного равновесия: архитектура или... революция».
Именно в эпоху конструктивизма сформировалось понимание, что качественная архитектура не может быть элитарным продуктом, достоянием избранных. Она должна стать массовой, иначе из-за всеобщей неустроенности мир будут постоянно сотрясать беспорядки, смены режимов. И сегодня мы воплощаем эти идеи в жизнь с помощью проекта реновации жилого фонда.
Эпоха конструктивистов была не такой долгой. Хотя в Москве до сих пор сохранилось довольно много их зданий, по-настоящему массовое строительство жилья началось заметно позже — в послевоенное время (вспомним хрущевские пятиэтажки). Тогда тоже появлялись интересные объекты, но массовая индустрия была ориентирована скорее на количество сооружаемого жилья, чем на качество.
Сегодня мы пытаемся «примирить» эти подходы: достичь и массовости, и архитектурной выразительности. Понятно, что не получится сделать массовыми такие дома, какие строились в постконструктивистский период на главных московских проспектах — Кутузовском, Ленинском, Ленинградском. Это сложно, требует больших финансовых затрат, времени, энергии. Но стремиться к «золотой середине» необходимо. И здесь идеи конструктивистов могут быть очень полезны для нас.
Из того времени к нам пришли и две другие темы: общественное пространство (парки, выставочные пространства) и архитектурные объекты для массового использования. То, что мы делаем сегодня, например, в парке «Зарядье», во многом опирается на опыт предшественников, но есть и важные отличия.
Прежде всего у нас отсутствует идеологический или стилевой диктат. Никаких заданий двигаться в определенном эстетическом ключе и решать какие-то идеологические задачи мы сегодня не даем. Мы полагаемся на индивидуальное видение архитектора и его умение работать с контекстом. Например, в рамках проекта реновации мы определяем стандарты, параметры комфортной среды, как мы ее понимаем сегодня: разделение на улицы, кварталы, параметры этажности, и считаем, что архитектор найдет творческое решение в духе времени.
Я убежден, что сегодня в принципе невозможно найти единую стилистику, которая отвечала бы восприятию большинства. Любое подобное решение вызовет шквал критики. А главное, это просто не нужно. Москва как архитектурная среда не диктует никакого стиля в качестве доминирующего. Здесь нет опасности разрушить уникальный ансамбль. И это большой плюс для такого мегаполиса — толерантность к новым внедрениям. Ведь иначе ты просто не сможешь развивать город. Так что, следуя за конструктивистами в плане базовых идей, мы не будем делать ставку на конструктивизм как таковой.
И второй момент: что мы точно повторять не хотим, так это опыт кардинальных изменений городской среды. Так радикально менять среду, как делали в годы советской власти, теперь уже нельзя. Мы не можем сносить старые кварталы, прорубать магистрали... Да, мы реализуем крупные архитектурные инициативы, но всё же масштабы — несопоставимы. Скажем, проект создания Нового Арбата сегодня не мог бы получить право на жизнь.
Культура революционных изменений в архитектуре, вдохновленная изменениями в обществе, ушла в прошлое, человечество ее пережило. И город должен развиваться скорее эволюционно. Время революций закончилось.
Автор — главный архитектор Москвы
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции