"Сначала проехал президент, потом появились боевики"

В нападении на Ингушетию в ночь на 22 июня участвовало не менее 600 человек, а не 300, как официально сообщалось ранее. Местные правоохранительные органы знали о готовящемся нападении, но явно не представляли себе его масштаб. Более того, первые отряды боевиков появились в центре Назрани через несколько минут после того, как по этому месту проехал усиленно охраняемый кортеж президента Мурата Зязикова. Таковы основные выводы следствия <A href="http://iz.ru/life/article206059" style="COLOR: blue" target="_blank">спустя месяц </A>после ингушской трагедии. "За десять минут до начала стрельбы на трассе было очень много милицейских машин" Зелимхан во время нападения боевиков оказался в кафе "Чам" на Фабричном кругу. - Около 10 вечера мы стояли на углу мэрии, - рассказывает Зелимхан. - Потом мы выехали за стадион, попили пива, поехали к фабрике, зашли в кафе "Чам". Примерно в 10.25 мимо нас пролетела президентская колонна, Зязиков из гостей ехал к себе домой в элитный поселок Центр-Камаз. Кортеж пролетел, милиция уехала, и буквально следом подъезжает военный тентованный ГАЗ-66. Оттуда выскакивают люди в форме, в масках, с оружием - автоматами, гранатометами. По виду - омоновцы. Ну, мы стоим, смотрим, чего они делать будут. И несется к перекрестку "Мерседес" - джип Гиреева, бывшего начальника миграционной службы, за ним таблетка-"уазик". И Гиреева прямо в лоб расстреляли с криком "Аллах акбар". Мы заскочили в кафе. Потом они расстреляли "уазик". Оттуда вываливались какие-то люди, "Мама" кричали. Они их убили и подожгли. Видимо, в "уазике" были военные или милиционеры, потому что, когда "уазик" начал сильно гореть, в нем стали взрываться боеприпасы. Потом подъехала "девятка". Там сидел мой знакомый Заур Джандыгов из ФСБ. "Девятку" боевики тоже расстреляли. А Заура подожгли и бросили под машину. Все это произошло в течение 10-15 минут. Потом с другой стороны подъехала "десятка". Эту машину они тоже расстреляли и сожгли. Еще они расстреляли какой-то ГАЗ-31. - Примерно до трех часов ночи на кругу шла интенсивная стрельба, - продолжает Зелимхан. - Время от времени к боевикам подъезжали машины (очевидно, их сообщников) - легковушки, "уазики". У нас у всех были мобильные телефоны, но дозвониться мы никуда не могли, сеть была перегружена. Сколько боевиков было на перекрестке, я не знаю. Может, 30, может, 50. Говорили они на ингушском. Чеченской речи я не слышал. Постоянно перемещались, ездили к управлению ГАИ - оно неподалеку, лазали через забор. В четвертом часу ночи они резко снялись и разъехались на машинах, напоследок расстреляв трансформаторную будку. Хлопнули ее из подствольника, свет погас, и боевики ушли в разные стороны. Две-три минуты - и все исчезли. Причем возле кафе стояли наши машины - ВАЗ-99 и БМВ. Они их не тронули, транспорт у них был свой. Мы вышли из кафе в 3.20. На улице лежало примерно 25 трупов, но мы не стали там задерживаться и сразу поехали домой. Самое обидное, что сначала проехал президент, потом появились боевики. За десять минут до начала стрельбы на трассе было очень много милицейских машин, обеспечивали проезд президентского кортежа. Кортеж проехал в 10.25, вся милиция исчезла, и началась анархия. А милиционеры, видимо, все сидели в Центр-Камаз и защищали президента. "Чеченец слушал музыку, а ингуш ел банан..." Спустя месяц после нападения можно констатировать, что подавляющему большинству боевиков и их сообщникам удалось скрыться. Не менее половины из них - ингушская часть банды - и по сей день находятся на территории Ингушетии, недоступные для спецслужб. По неофициальной информации сейчас в следственных изоляторах Назрани, Нальчика и Владикавказа находится всего лишь 35 человек, задержанных по этому делу. И только 12 из них дают признательные показания. Тридцатидвухлетний Тимур Дударов, житель дома № 39 на углу проспекта Базоркина и улицы Картоева в Назрани не только был свидетелем нападения боевиков, но и умудрился с ними побеседовать. - Окна моей квартиры как раз выходят на перекресток Базоркина-Картоева. Это один из ключевых перекрестков города. С одной стороны в 300 метрах МВД, с другой - на таком же расстоянии мэрия. Как только мулла прокричал призыв к намазу, в 22.35, я услышал длинную пулеметную очередь. Потом еще несколько очередей из автоматов. Минут через пять я вышел на улицу. Там уже были все мои соседи. У нас 64 квартиры, вот все и вышли. Еще минут через десять прибежала толпа вооруженных людей. Они быстро заняли позиции вокруг перекрестка - в кустах, на стройке, за елками. И стали прогонять народ по домам. Уходите, говорили, здесь опасно. Боевики останавливали машины, которые ехали в сторону МВД, и разворачивали их. Вроде бы проверяли у водителей документы, но во на нашем перекрестке боевики никого не убили. Две машины они вообще пропустили, не останавливая. На дороге стояли только четыре боевика - один с пулеметом, другой с гранатометом и еще двое с автоматами, остальные находились по периметру в укрытиях. У этих я видел только головы, а те, которые стояли на дороге, были одеты в камуфляжную форму, на ногах - высокие армейские ботинки. Одни были в масках, лица других были покрыты черной камуфлирующей краской. Судя по тому, как они двигались, по голосам, все не старше 35 лет. Двое боевиков стояли прямо у торца нашего дома. Когда к перекрестку приближалась машина, они прятались за елки и брали автоматы наизготовку, а потом опять отходили к дому. Минут через 15-20 после того, как боевики появились на перекрестке, они расстреляли трансформаторную будку. Я понял это, потому что посыпались искры. У нас тут две будки. Одна дает электричество на жилые дома. А другая - в ста метрах от нее - питает ФСБ и МВД. И вот боевики расстреляли именно милицейскую будку, а нашу не тронули. Я вышел на улицу и свернул за угол дома. Там стояли двое боевиков, они сразу направили на меня автоматы. Я поздоровался по-ингушски, развел руки: мол, ничего у меня при себе нет, просто хочу поговорить. Не знаю, почему я к ним подошел. Чисто из любопытства. Один был в маске, другой с раскрашенным черной краской лицом. У обоих были пятнистые вещмешки. Один держал вещмешок в руке, а другой прислонил его к стене дома. Одеты были очень чисто, пахли одеколоном. Лет им было не более 30. Один из них был чеченец, другой, который в маске, ингуш. Я спросил, кто вы. Чеченец ответил: мы пришли из леса. А зачем, спрашиваю. У нас, отвечает чеченец, приказ главнокомандующего Шамиля Басаева. Стоять на этом перекрестке и уничтожать представителей власти. Мирное население приказано не трогать. Мы, говорит, предупреждали ваше руководство, чтобы оно не трогало, не задерживало и не убивало наших ребят. Нас не послушались, и вот мы здесь. Потом на перекрестке появилась машина, и они меня прогнали. После этого я подходил к ним еще три или четыре раза. Стоял рядом минуты по две. Они не были похожи на людей, которые пришли из леса. Человек из леса хоть как-то запачкается, а эти были очень чистыми, ни пылинки на одежде. Вели себя они очень спокойно. Ингуш сказал мне, что все бы хорошо, если бы еще этот мешок не заставляли таскать. Он достал из вещмешка банан и начал есть. А чеченец включил свою рацию и слушал музыку. Через какое-то время к боевикам подошел еще один пацан с нашего дома. Чеченец дал ему фляжку и отправил за водой, сказал, что ему надо выпить какое-то лекарство. Что он там пил, я не видел, но вряд ли это были наркотики. Судя по их поведению, боевики были абсолютно трезвые. Потом к ним еще подходили какие-то два пацана, чеченец спросил у них, с какой стороны можно ждать нападения русского спецназа. Пацаны ответили, что с площади Согласия и со стороны Центрального рынка, с Владикавказской трассы. Последний раз я подошел к ним около двух часов ночи. Сказал, что они своей операцией устроят нам такой же бардак, как в Чечне. Чеченец опять мне ответил, что они ничего не знают, у них приказ. Прикажут уйти - уйдут. Часам к трем ночи стрельба в городе стала утихать. К боевикам на дороге подъехали две машины, видимо, их люди. Они о чем-то переговорили, и машины уехали. Потом к боевикам подъехала какая-то их "шестерка" и заглохла. В это время на перекрестке появилась "Нива" с гражданскими людьми. Боевики остановили эту "Ниву" и попросили толкнуть их "шестерку". Ну, он им как даст взад, машина завелась, четверо боевиков, которые стояли на дороге, сели в нее и уехали. Как ушли остальные, я не видел. Как будто растворились. Из слов Тимура Дударова можно сделать два вывода. Боевики не прибыли из Чечни одним крупным подразделением с полной боевой выкладкой, а пришли под видом мирного населения, а обмундировались уже в Ингушетии непосредственно перед нападением. Об этом же свидетельствуют и показания вдовы боевика Русланбека Букаева - жительницы Назрани Изабеллы Цороевой, которая рассказала "Известиям", что ее муж ушел из дома днем 21 июня в гражданской одежде, а ночью его привезли, раненного, уже в военной форме. ("Известия" подробно рассказывали об этом в предыдущем номере.) И второй вывод - на перекрестке проспекта Базоркина и улицы Картоева, по словам Тимура Дударова, было не менее 30 боевиков. Другие жители дома говорят, что только 28 боевиков стояло на ногах, а еще не менее десяти лежали в укрытиях. Кроме этого перекрестка боевики контролировали четыре развязки - Экажевский круг, круг Мельзавода, Фабричный круг и перекресток улиц Ингушской и Картоева. В ту ночь боевики совершили нападение на 15 объектов - МВД, ГОВД, РОВД, погранотряд, склад МВД, ОМОН, сводный мобильный отряд в Карабулаке, 503-й мотострелковый полк в Троицкой и другие. Кроме того, боевики перемещались по Назрани мобильными группами. Даже если на каждом объекте было около 30 бандитов, их общее количество достигает 600 человек. Кстати, сами боевики через свой интернет-сайт говорили именно о таком количестве нападавших. Также они сообщили о своих потерях - 6 убитых, 14 раненых. Примечательно, что милиционеры, оказавшие сопротивление боевикам, тоже называют эту цифру - 20 человек. Сколько из них убито, сколько ранено - неизвестно, так как боевики уносили с собой и раненых, и убитых. Представитель регионального оперативного штаба по Северному Кавказу генерал-майор Шабалкин говорил о "более сорока" убитых и большом количестве раненых. Однако достоверно известно только о двух убитых боевиках. Это уже упоминавшийся Русланбек Букаев, раненный в ту ночь при нападении на погранотряд и впоследствии умерший в больнице, и еще один неопознанный боевик, убитый на крыльце Назрановского ГОВД. "Мы ждали нападения с апреля..." Информация о готовящемся нападении на Ингушетию в милиции была, но очень скудная. Готовились к локальному обстрелу, а не к крупномасштабной диверсионной операции. - За два месяца до случившегося мы ждали нападения или теракта, - говорит сотрудник МВД Ингушетии Салман. - Мы работали в режиме усиления до 10 вечера с апреля, ждали вылазки боевиков в Назрани. От такой работы устаешь. Через пару недель думаешь, ну и черт с ним - с этим терактом. Уже даже не верится. По информации "Известий", Главное управление собственной безопасности МВД России ведет проверку сотрудников ингушского МВД на их причастность к нападению. - На всю Ингушетию примерно 5 тысяч милиционеров, - продолжает Салман. - Могут ли среди них быть "оборотни"? Вполне возможно. Очень много случайных людей, которые вот этого окурка не стоят. Папы с мамами их в МВД устраивают, потому что больше их бездарные дети ни на что не способны. Он даже, может, и не "оборотень" никакой, но от него любой враг может получить информацию. Где сколько охраны, где какое вооружение, телефоны, позывные. Сядь с таким человеком, налей ему 200 граммов, он тебе все расскажет, только чтобы в твоих глазах подняться. Таких у нас процентов 15-20. Как сообщил "Известиям" начальник службы участковых и инспекции по делам несовершеннолетних Амир Султыгов, на оперативном учете в МВД Ингушетии стоит 300 сторонников ваххабизма. Причем проживают они по всей республике, практически в каждом селе. Примерно треть из них - беженцы из Чечни. При этом Амир Султыгов отрицает, что в республике существует подпольная ваххабитская сеть. - Мы проверяли их по этому поводу, - говорит Амир, - оказалось, что это не сеть. - Сторонников ваххабизма легко вычислить, - продолжает сотрудник ингушского МВД Салман. - Здесь все про всех все знают. Например, я знаю, что в моем Заводском районе таких 30 человек. Я это знаю. Потому что я здесь вырос. Но "ваххабизм" сам по себе это не состав преступления. Да и никакой ваххабит не признается, что он ваххабит, так что пересажать их мы не можем. Вот сейчас мы с тобой проедем до площади Согласия, и там будет стоять ваххабит. Раньше у него длинная борода была, теперь немного постриг. Вот он каждый вечер с 11 часов там слоняется. Натуральный ваххабит, а что ему можно предъявить?

Комментарии