Книжный сериал «Трансгуманизм» получил пятую «серию». Она называется «A sinistra», сам Виктор Пелевин переводит это как «Налево». В центре повествования — виртуальные приключения в Вероне времен «Ромео и Джульетты», где главный герой примеряет на себя роль мага-чернокнижника, получающего золото бесчеловечными способами. Но темы остались такими же, как и в остальных романах «Трансгуманизма»: свобода, душа, выбор, спасение. Причем «Налево» претендует на то, чтобы стать финальным произведением цикла, потому что ответы там на все даны вполне исчерпывающие.
Популярность книг Пелевина — загадка: его произведения становятся всё более изощренными и требующими определенной подготовки. Диалогов там тоже всё больше, а чтобы разгадать все ребусы, нужно свободно ориентироваться в широком круге знаний, включая литературное наследие самого Пелевина. При этом тираж нового романа «A sinistra» составляет 100 тыс. экземпляров, хотя, казалось бы, Пелевин выпускает книги каждый год и от вселенной «Трансгуманизма» часть читателей могла уже устать. И ладно бы, если бы сериал по вселенной, который делает «Кинопоиск», уже вышел — был бы понятен ажиотаж. Но там нет даже примерной даты, а прошлый роман «Круть» не сказать чтобы стал культовым. Он читался труднее предыдущих, а эстетика «блатных» на виртуальной зоне часть аудитории отпугнула.
И всё же «A sinistra» обречен на успех, потому что тут автор намешал и «Ромео и Джульетту», и эстетику венецианского карнавала, и «Парфюмера», и, конечно, множество древних священных текстов, с которыми он сам же с удовольствием полемизирует — и фальсифицирует их так, как ему заблагорассудится. Кроме того, это один из самых христианских романов Пелевина, причем не только по антуражу католической Италии, но по самому направлению мысли, заданному в произведении. В каком-то смысле можно сказать, что Пелевин написал своего «Мастера и Маргариту», пусть даже аскетизм сюжетной линии и системы персонажей делает «A sinistra» скорее длинной повестью, чем романом в полном смысле слова. А еще это воображаемый видеоклип на песни Stairway to Heaven.
На обложке написано, что знакомство с предыдущими частями книг вселенной «Трансгуманизм» необязательно. Это, конечно же, неправда. Весь текст переплетен ссылками на другие романы серии, особенно на «Круть», и новичок здесь не поймет вообще ничего. Да и без самого первого тома, сборника новелл «Transhumanism Inc.», тоже будет трудно. Но если вы поверили рекламе и купили книгу при нулевой подготовке, мы вкратце объясним, о чем это всё, насколько можно судить из прошлых книг.
Итак, в далеком будущем человечество нашло рецепт почти что бессмертия. Мозг помещают в специальную банку, и дальше личность продолжает жить, подключенная к глобальной виртуальной сети. Это дорогое удовольствие: когда деньги на поддержание жизненных процессов заканчиваются, мозг отключают — и это смерть. Мозги в банках могут получать самые различные ощущения, могут мыслить, могут даже сами зарабатывать деньги и переходить на новый уровень мыслей, ощущений и влияния. Всей этой системой руководит таинственный Гольденштерн. Есть предположение, что его на самом деле нет. И есть предположение, что никакого мира с банками тоже нет, но все они — плоды фантазии Гольденштерна. И проверить это невозможно, потому что никаких инструментов, чтобы понять, симуляция перед нами или реальность, невозможно. Обо всем этом довольно подробно рассказано в первом романе, а значит, действию следующих доверять до конца тоже нельзя.
Точно так же как нельзя понять, реален ли влиятельный следователь-шпион Маркус, герой трех последних романов. По жанру это детективы, где Маркус по заданию своего начальника Ломаса, погружается в ИИ-пространства, чтобы раскрыть масштабные преступления. Поводом для дела «A sinistra» становится то, что кто-то крадет из банок живущие там мозги. А это не просто удар по бизнесу, но и путь к возможному вымиранию человечества (если оно, конечно, существует).
Пелевин — мастер держать внимание читателя. 500-страничная «A sinistra» легко прочитывается за пару вечеров, и лучшие страницы здесь — это основная часть, приключения чернокнижника Марко, в которого Маркус перевоплощается для своего расследования. В «Путешествии в Элевсин» было заметно, что Пелевин временами как будто выкладывает куски из «Википедии» про Римскую империю, а «Круть» временами казалось написанной нейросетью и выпущенной без особой редактуры. В «A sinistra» автор исправился и переплел средневековые Верону и Венецию с художественными и схоластическими текстами о них, и этот рецепт оказался вполне рабочим.
О чем думает любой человек, услышав о Вероне? О «Ромео и Джульетте», конечно. И Пелевин делает Марко частью этой пьесы, рассказывая словно бы всю правду о печальнейшей на свете повести. И делая ее не просто печальнейшей, а совсем безысходнейшей, деконструируя ее в несколько заходов, создавая несколько уровней этого повествования и доводя случившееся до полной катастрофы.
Венеция — это маски, гондолы, тайные ходы, дворец дожей, предательства, заговоры. И здесь Марко тоже с готовностью участвует, потому что Маркус откликается на все соблазны смоделированного пространства, не зная, где раскроет преступление.
Но главное и увлекательное в сюжете — это собственно магический путь чернокнижника, общающегося с гримуаром, могущественным духом, через волшебную книгу и выполняющий его поручения. Кровь стынет в жилах от цинизма, с которым Марко расправляется со своими жертвами. Такое можно встретить в отдельных хоррорах Хичкока, но здесь это помножено на магические способности Марко. А умеет он немало: телепортироваться, менять облики, гипнотизировать — собственно, в какой-то момент его могущество становится таким, что мозг читателя уже не может это принимать. Читатель погружается в эту фантазию не менее глубоко, чем Маркус в свою симуляцию. Эффект присутствия — полный.
И в то же время Пелевин делает этот текст своего рода житием, потому что всё здесь наполнено мыслями о грехе и искуплении, о спасении души — и о том, что такое эта душа. По большому счету, Пелевин пытается разграничить все виды самообмана, которыми тешит себя человечество, и ту истину, без которого каждый из нас — не человек, а совокупность навязанных поступков, мыслей и эмоций. Отдельные образы отсюда останутся в памяти надолго. Скажем, велотренажер между двух икон или лежащий в ванне порочный правитель, который то ли Марат, то ли барон Харконнен, то ли Харви Вайнштейн.
Иногда Пелевин бывает публицистичным и злободневным. Это было и в книгах «Трансгуманизма». Но здесь он и кающийся грешник на Виа Долороза, и мальчик, который однажды услышал Stairway to Heaven, не понял ни слова, но почувствовал, что это — о самом главном. Непонятно, о чем после этого Пелевин будет хоть что-то писать дальше. И непонятно, как мы будем его читать. Марко в таких случаях уходил в запой. Оперативник Маркус — бежал на брифинг к шефу. А нам придется решать самим.
Автор — кинокритик, редактор отдела культуры «Известий», кандидат филологических наук
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
