«Мне предложили сыграть концерт на Северном полюсе»
На 2025 год пианист Денис Мацуев запланировал 284 концерта. И готов сыграть даже на Северном полюсе — на ледоколе, с которого будет идти трансляция. Но настоящим счастьем считает выход на сцену и выступление перед публикой. Об этом народный артист России рассказал «Известиям» в преддверии своего 50-летия и закрытия фестиваля «Белая сирень» в Казани, совпавшего с днем рождения музыканта.
«Садиться и рассуждать, чего я добился за эти годы — это будет уже не Мацуев»
— На фестивале «Белая сирень» вы сыграли вместе с Государственным академическим симфоническим оркестром Республики Татарстан и его худруком Александром Сладковским Пятый концерт для фортепиано с оркестром Бетховена. Почему именно его, а не Рахманинова, именем которого назван фестиваль?
— Мне хотелось исполнить произведение, которое появилось в моем репертуаре совсем недавно. Давно к нему подбирался, начал разучивать еще с моим папой. К сожалению, он не дожил до премьеры — в этом году его не стало. А что касается концертов Рахманинова, мы их неоднократно играли с моим любимым оркестром Татарстана и Александром Сладковским. Более того, Сладковский — первый дирижер, с которым мы сыграли все концерты Рахманинова подряд за один вечер. Это было полтора года назад в Китае. Наверное, такое еще никто до нас не делал.
И оркестр, и маэстро — мои друзья, мои соратники, единомышленники. Я вижу, на какую вершину они забрались за эти годы. Счастлив, что был соучастником и свидетелем этого восхождения. Кстати, сам фестиваль мы придумали вместе со Сладковским много лет назад и даже привезли сюда внука Рахманинова — Александра Борисовича.
Денис Мацуев после выступления на гала-концерте XV Музыкального фестиваля Crescendo в Московском концертном зале «Зарядье». Слева — дирижер Государственного академического симфонического оркестра России Александр Сладковский
— Как вы воспринимаете ваш юбилей? Чувствуете ли, что пройден какой-то этап, подводите ли промежуточные итоги?
— Я слово «итоги» очень не люблю. Естественно, никаких итогов сейчас не может быть, потому что я живу в том же темпе «мацуиссимо», как раньше, и не собираюсь останавливаться. В общей сложности у меня около 90 разных концертных программ — с оркестром, сольные, камерные, джазовые.Но садиться и рассуждать, чего я добился за эти годы… Это будет уже не Мацуев, а какой-то другой музыкант.
— На днях стартует II Международный конкурс им. Рахманинова, художественным руководителем которого вы выступаете. Каковы ваши ожидания? Будет ли расширена география участников по сравнению с прошлым годом?
— Да, она расширилась значительно. И это получилось естественным образом, никто не ставил такой задачи. Каждый член жюри, голосуя, не знал, за кого проголосовали его коллеги. У нас были видеоотборы, записи присылали из самых разных уголков планеты. Только у дирижеров, по-моему, было больше 200 заявок. О чем это говорит? О том, что имя Рахманинова — вне границ. Он икона для миллионов людей во всем мире. Рахманинова играют каждый день, как и Чайковского. Так что мы ждем огромное нашествие (в хорошем смысле слова) потрясающих молодых музыкантов из 18 стран. Из Америки, Европы, Азии. И ждем открытия новых имен. Участники первого конкурса — даже те, кто и не прошел финал — прочно закрепились на филармонических сценах не только нашей страны, но и всего мира.
Международный конкурс пианистов, композиторов и дирижеров им. С.В. Рахманинова в 2022 году
— Да, лето у вас получается насыщенным.
— Это далеко не всё! Не могу не сказать о новом моем детище, которое будет проходить в Суздале с 29 июня по 5 июля: летний фестиваль в Музее-заповеднике. Это место резиденции нашего фонда «Новые имена». С 1993 года мы каждый год там устраиваем летнюю творческую школу, где проходят мастер-классы со знаменитыми профессорами. И вот теперь решили провести большой многодневный open air.
Могу сказать, что других летних фестивалей с такой насыщенной программой и присутствием таких выдающихся коллективов просто нет. Выступят ГАСО им.Светланова, Российский национальный молодежный симфонический оркестр, Валерий Гергиев, Александр Сладковский, Аида Гарифуллина, Ильдар Абдразаков, лауреаты конкурсов Рахманинова и Чайковского, знаменитые воспитанники фонда «Новые имена» разных лет. Там пройдут и большие гала-концерты, и камерная музыка, и джазовые вечера. В общем, на протяжении недели всё будет кипеть и бурлить. Этого события ждут очень многие, за месяц до начала билетов уже практически не осталось.
— Планируете ли к своему юбилею новое турне или какую-то особую акцию?
— Мое турне не прекращается уже 30 лет. Первые большие гастроли у меня были в 1994-м, еще за четыре года до Конкурса им. Чайковского (на котором Денис Мацуев занял I место. — Ред.). В этом году у меня 284 концерта в России и за рубежом. Я не собираюсь специально под юбилей что-то делать, менять. Здесь уже настолько всё органично!
«Это поколение всё успевает. Оно разностороннее»
— География ваших гастролей изменилась по сравнению с тем, что было несколько лет назад?
— Да, конечно, восточное и южноамериканское направления сейчас очень мощно развиваются. Но и в некоторых странах Европы концерты остались. Вдобавок каждый год мы с командой фонда «Новые имена» объезжаем минимум 30 регионов России в поисках молодых талантливых музыкантов.
— И как ваши впечатления от молодежи?
— Считаю, что это достояние страны! Многие из них — готовые артисты. Не по годам зрелые, яркие представители русской исполнительской школы. Я в них верю. Удивительные ребята! Иногда даже не понимаешь, как им удается в этом темпоритме существовать. Это поколение всё успевает. Оно разностороннее. Дети не только занимаются на музыкальных инструментах, но и ходят в театры, на симфонические концерты. Поражает их владение иностранными языками и компьютерными технологиями, удивительное чувство юмора!
— А смартфоны, соцсети, тиктоки— не мешают ли они их становлению как профессионалов?
— Вы знаете, ребята настолько органично встроены в эту современную среду, что прекрасно осознают все ее риски и особенности. От соцсетей ведь тоже есть польза. А если мы говорим о так называемом развлекательном контенте — они понимают, что это чушь, идиотизм, который постоянно всплывает.
— Но им же в дальнейшем придется существовать, конкурировать в этой среде.
— Мы понимаем, что не можем конкурировать с массовым искусством. Хотя искусством это нельзя назвать. Проблема в том, что в этом контенте талантливого мало. Но и в академической среде не хватает ярких имен молодых композиторов. Вот зачем мы делаем на конкурсе Рахманинова еще и композиторскую дисциплину? Нам нужны новые авторы. Есть мнение, что в композиции у нас всё закончилось на Шостаковиче. Надо признать, небезосновательное соображение. Могу судить даже по репертуару для фортепиано: да, бывают талантливые произведения, но такого, чтобы сразу захотелось побежать его разучивать — нет. Но я всё равно оптимист в этом отношении. Потому что не может быть такого, чтобы в одночасье музыка закончилась. Мы ждем новых открытий.
— Но пока вы не видите таких современных произведений для фортепиано, которые бы хотелось включить в свой репертуар?
— Понимаете, у меня в репертуаре еще нет — вы будете смеяться — концерта Шумана, Первого концерта Шопена, Третьего концерта Бартока, многих концертов Моцарта... Я хочу пока вот это разучить. Но бывает такое, что вдруг услышишь что-то гениальное — и понимаешь, что обязательно должен сыграть. Так произошло, скажем, с концертом Кшиштофа Пендерецкого, великого композитора, который, к сожалению, умер пять лет назад. Еще могу назвать Родиона Константиновича Щедрина — он, к счастью, жив (дай Бог ему здоровья!), мы постоянно на связи, поддерживаем отношения. Я играл два его фортепианных концерта, они прочно в моем репертуаре. Это тоже современная музыка, хотя он уже классик.
Концерт в Московской филармонии
Среди молодых есть замечательные композиторы. Но я всё жду этого фортепианного концерта, который сам захочу сыграть.
— А пока снова и снова играете Первый концерт Чайковского. Вам это не надоедает?
— Гениальное произведение не может надоесть. Это ты можешь ему надоесть. Я сыграл Первый концерт Чайковского, наверное, раз четыреста. Впервые — еще маленьким мальчиком, у себя дома в Иркутске, для бабушек, дедушек и гостей. Выучил по слуху, подобрал. Имел, кстати, большой успех. После чего папа сказал: может быть, посмотрим ноты? Вдруг там есть отличия? Мы посмотрели — и действительно, отличия были (смеется). Но в целом я уловил мотив правильно. Через год я уже играл его с оркестром в Иркутске — и был самым счастливым человеком.
«Мне было так нехорошо, что я хотел просто сбежать со сцены!»
— Несколько лет назад ваша с Валерием Гергиевым запись этого концерта прозвучала на Олимпийских играх во время награждения русских спортсменов.
— Да, это было точное решение. Естественно, все понимали, что выходят наши спортсмены, ведь Чайковский — значит Россия. Но даже такой гениальный концерт не может заменить настоящий гимн, которого нас лишили — считаю это решение просто каким-то нонсенсом и маразмом! Поэтому надеюсь, что когда-нибудь мы возвратимся с гимном.
Денис Мацуев и дирижер Валерий Гергиев в концертном зале им. Чайковского
— Не теряется ли острота, свежесть восприятия музыки, когда играешь ее снова и снова? И не превращается ли в рутину выход практически через вечер на сцену?
— Для меня выход на сцену — это чистое счастье. Когда у меня спрашивают, что бы ты хотел делать через 20 лет, я говорю: находиться на сцене и играть Третий концерт Рахманинова. Как и Концерт Чайковского — я его тоже исполнял сотни раз. Это лейтмотив моей жизни и по-прежнему показатель формы: технической, душевной. Но всё это обретает настоящий смысл только во время живой встречи с публикой.
Давным-давно мне предлагали ради эксперимента сделать мою голограмму, поставить диск-клавир Yamaha («самоиграющее» фортепиано, которое может точно воспроизвести игру пианиста. — Ред.), и внешне будет выглядеть, будто я правда выступаю сейчас. Так вот, я уверен, что живое восприятие живого музыканта заменить невозможно. Ради этих настоящих впечатлений всё и происходит.
— А как же трансляции, которые становятся всё более популярными и востребованными?
— Никогда не забуду свой концерт в пустом зале Московской филармонии, который мы сделали весной 2020 года, после начала пандемии. Трансляцию смотрели в прямом эфире несколько миллионов человек — впервые в моей практике. А мне было так нехорошо, что я хотел просто сбежать со сцены! Всё бросить и уйти! Чувствовал, что той энергии, того круговорота эмоций, ради которого я даю концерт, здесь нет. Я играл «Времена года» Чайковского и только ближе к середине цикла — к «Маю» или «Июню» — более-менее очухался. Это было одно из самых сложных выступлений в моей жизни. И после него я сказал: не дай Бог, чтобы это стало нашим будущим.
Пианист, когда играет на сцене, сидит боком к публике. Но затем я всегда встречаюсь со слушателями, даю автографы, жму им руки и смотрю в глаза. Это чрезвычайно важная история — понять, что с ними происходит после концерта. Даже если в программе была грустная или даже трагическая музыка, всё равно в их взгляде есть теплота, внутренний свет. Это самое главное.
— Отличается ли русская публика от зарубежной?
— Русская публика самая сложная, но если у тебя с ней настоящая большая любовь… Понимаете, все эти фестивали, конкурсы по всей стране — это же не просто так. Это результат нашей большой любви. Особенно в российских регионах, которые я просто обожаю. Для меня поездки в глубинку ценны встречами с уникальными людьми, которые не избалованы разнообразием концертов и воспринимают всё особенно ярко. Ради таких моментов я готов и не спать, и еще больше играть, потому что самое большое счастье — ощущать дыхание зала, слышать эту понимающую тишину, которая тебя озаряет. И что бы ни происходило в этом безумном мире, ты понимаешь в такие моменты, что надежда всегда есть.
— Неужели не устаете от количества концертов?
— От количества концертов устать невозможно. Устать можно от перелетов, от перемены часовых поясов. Но не от самого концерта — он, напротив, добавляет тебе сил, надежды и много-много чего еще.
Мама вспоминала недавно, как мы шли на мой первый экзамен в иркутской школе искусств, я просто страшно сдавливал ей руку и прыгал до неба. Находился в таком предвкушении, что сейчас буду выходить на сцену! Меня должны были слушать только учителя, но уже тогда я представлял их как зрителей, понимаете? Это момент счастья. Кульминация дня у меня — концерт. И я счастливый человек, что могу это делать почти каждый день.
Пианист Денис Мацуев выступает на церемонии закрытия XXII зимних Олимпийских игр в Сочи
— Есть ли у вас какой-то ритуал в преддверии выступления?
— Когда я провожу в Иркутске фестиваль «Звезды на Байкале», мы в день концерта со всеми гостями сначала паримся в бане, а затем прыгаем в Байкал. Никогда не забуду, как к нам приезжали Израильский филармонический оркестр и дирижер Зубин Мета. Они тоже окунулись. Музыканты понимали, что энергия, чистота и глубина (во всех смыслах слова) Байкала просто озаряет их. Феноменальное ощущение! После погружения в Байкал Зубин Мета гениально продирижировал свой концерт. Кстати, никто из всех звезд, которые приезжали за эти 20 лет в Иркутск и плавали со мной, не заболел!
— У вас есть какая-то творческая мечта? Может быть, вы хотите сыграть в каком-то необычном месте — на Эвересте, например?
— Мне тут предложили сыграть концерт на Северном полюсе.Туда каждый июль или август ходит ледокол, есть техническая возможность взять с собой рояль и сделать трансляцию. Нужно дней десять на экспедицию.
— Ну и как, согласитесь?
— А почему нет? Слушайте, я за любой кипиш! Я же человек легкий на подъем. Был бы рояль и на чем сидеть.
