Реформирование законодательства о несостоятельности обсуждается давно. Практически сразу после запуска института банкротства физических лиц в 2015 году профессиональное сообщество осознало необходимость изменения подхода к аналогичным процедурам и в отношении компаний. Через два года соответствующая инициатива была внесена в Госдуму, еще через два года — отклонена, а в 2020-м заговорили о подготовке нового «мегазаконопроекта».
Общая его концепция заключалась в сокращении доли ликвидационных процедур в пользу реабилитационных (чтобы меньше компаний закрывались из-за несостоятельности). Также документ касался оптимизации процессов назначения арбитражных управляющих в делах о банкротстве и изменения механизма торгов.
Летом прошлого года первый замминистра экономического развития Илья Торосов сообщал, что предложения по актуализации законопроекта о реформе банкротства юрлиц обсуждаются и будут представлены после завершения согласований.
В декабре 2022-го зампредседателя комитета Госдумы по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Николай Николаев заявил, что правительственный законопроект о реформе института банкротства «слишком глобальный», чтобы принимать сразу все предложения из него. Однако отдельные документы позволят действовать оперативно и без ошибок. Очевидно, что после таких слов нарастает риск отклонения комплексной инициативы.
Представляется, что ее декомпозиция на несколько частей, отдельно регулирующих вопросы реализации новых процедур в делах о несостоятельности, организации и проведения торгов, правового статуса арбитражного управляющего, обязательных требований к саморегулируемым организациям, едва ли послужит целям скорейшего реформирования законодательства о банкротстве.
Между тем обновленное регулирование процедур несостоятельности, ориентированное на восстановление платежеспособности, пришлось бы сейчас как нельзя кстати. Учитывая реалии сжимающегося потребительского спроса, сложности в налаживании логистических цепочек и прочие негативные для бизнеса факторы.
Судя по статистике сообщений о таких процедурах, в 2022 году кредиторы спасать своих должников не торопились. Так, за прошедший год в Едином федеральном реестре было опубликовано лишь 149 сообщений о введении реабилитационных процедур — внешнего управления и финансового оздоровления — против 9055 сообщений об открытии конкурсного производства (ликвидации предприятий). Доля реабилитационных процедур в общей массе всех банкротств на более длительном отрезке наблюдений также традиционно не превышает 2%.
Несмотря на заявления авторов законопроекта о намерениях увеличить долю реабилитационных процедур, нынешний текст, на наш взгляд, не содержит достаточного количества стимулов для кредиторов, чтобы отойти от устоявшейся тенденции к превалированию ликвидационной процедуры.
По нашему мнению, предупреждение банкротства должно быть неотъемлемой частью законодательства о несостоятельности. Хотя сейчас такие меры, как правило, строго не регламентируются.
Нужно, чтобы процедура реструктуризации, вводить которую планируется в рамках обновленного производства по делу о несостоятельности должника, стала последней возможностью для спасения компании от ликвидации. В целях недопущения злоупотреблений со стороны кредиторов подключаются антикризисный управляющий и арбитражный суд, оценивающий шансы компании на восстановление платежеспособности.
Кроме того, текст представленного законопроекта не предлагает никаких новых механизмов в рамках добанкротного урегулирования кризиса должника, что, очевидно, не будет способствовать снижению доли конкурсных производств в общей массе банкротных процессов.
Конечно, не стоит исключать, что в рамках задуманной реформы законодательства о несостоятельности может появиться отдельный законопроект, вносящий соответствующие изменения в этой части. Однако подобные разработки на суд общественности не представлялись. Надеемся — пока.
Автор — главный юрисконсульт юридической фирмы GRM
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
