Президент МОК Томас Бах на этой неделе сделал несколько противоречивых или даже взаимоисключающих заявлений. Сначала он отметил, что «после консультаций было единогласно принято, что санкции против России и Белоруссии должны остаться в силе». А затем: «Макрон заявил, что спорт не должен быть политизирован, и подчеркнул, что представители всех стран должны участвовать в Олимпиаде-2024».
Вскоре после этого критики Баха удостоились организаторы Уимблдона, не допустившие на свой турнир российских и белорусских теннисистов. «Правительства не должны решать по политическим причинам, кто должен выступать в спортивных соревнованиях, ведь сегодня это Россия и Белоруссия, завтра другие страны, потом будут контрсанкции. Международный спорт просто исчезнет, поэтому мы должны работать над тем, чтобы оставаться объединяющей силой, защищать спортсменов от полной политизации спорта», — отметил глава МОК.
Бах пытается пройти по грани, с одной стороны демонстрируя приверженность идеалам спорта вне политики, а с другой — чтобы не попасть под огонь критики западных СМИ, которые давно подозревают немецкого фехтовальщика в симпатиях к России. Впрочем, слова — это всего лишь слова. А на деле мы видим, как МОК удерживает жесткий барьер на пути наших спортсменов на международные старты, и всем понятно, в чьих интересах это делается. Однако ради любопытства можно попытаться вникнуть и в логику Баха.
Глава МОК удивительным образом разделяет санкции (так он называет меры в отношении российских спортсменов — запрет на флаг и гимн и на проведение больших соревнований) и «защитные меры» (недопуск спортсменов на соревнования во имя «целостности спорта»). Последнее, видимо, предполагает профилактику инцидентов с бойкотами, невыдачей виз или с угрозами безопасностью в отношении членов спортивных делегаций из России и Белоруссии. При этом олимпийский босс строго предостерегает спортсменов от вмешательства в политику, почему-то приведя в качестве отрицательного примера именно россиян. «Мы видели российских спортсменов, показывающих знак Z, они были подвергнуты санкциям и были исключены из соревнований. Кто не уважает правила и дух спорта — не участвует», — сказал Бах.
Мысленные потуги олимпийского чемпиона Монреаля-1976 выглядели бы даже забавно, если бы речь не шла о судьбах тысяч российских спортсменов, тренеров и персонала наших сборных. После таких выступлений остается только один вопрос: а что, собственно, в сухом остатке? Когда нравственные и логические терзания международных чиновников с «санкциями» и «защитными мерами» закончатся и наши атлеты получат возможность вернуться в международную семью, которая вроде как вне политики?
Если под защитными мерами скрывается нежелание МОК и федераций вступать в жесткий конфликт с западными правительствами, которые тащат политику в спорт, то надо ждать, когда функционеры осмелеют? Но, с другой стороны, почему тем, кто «не уважает дух спорта», не место на соревнованиях, а тем, кто «разрушает его целостность», можно и дальше выступать под собственными флагами?
В словесную эквилибристику Баха был бы смысл вникать, если бы за ней крылось хоть что-то, кроме желания оправдать неспособность удержать нейтральность МОК на фоне политических катаклизмов. В 1980-х Хуан Антонио Самаранч сделал это, несмотря на политические бойкоты нескольких Олимпийских игр кряду. Тогда тоже пострадали множество спортсменов, но они стали жертвами волюнтаристских решений собственных правительств, а не МОК. Сейчас же начало отстранению спортсменов из России и Белоруссии положили именно рекомендации Баха.
Их можно называть защитными мерами, форс-мажором, заботой о благе спортсменов и целостности спорта. Но факт остается фактом: в глобальном конфликте МОК принял совершенно конкретную сторону. И, что бы сейчас ни рассказывал немецкий фехтовальщик, отрицать этот очевидный факт просто нелепо.
Автор — обозреватель «Спорт-Экспресса»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
