На прошлой неделе в шахте «Листвяжная» произошла трагедия, которая унесла жизни десятков людей — не только шахтеров, но и тех, кто их спасал. Большая часть пропавших остается под землей — мы не знаем, живы они или нет. Пока последнее из тел не поднято, мы сохраняем надежду на жизнь.
По предварительной информации, в шахте произошел взрыв метана. В таких ситуациях шансы выжить, безусловно, есть. Поэтому нельзя сказать, что спасательная операция была организована зря. Другой вопрос — почему она идет так долго. Эта ситуация ненормальная: когда спасать людей нужно с глубины 300 м, необходимо действовать быстрее. Но и новых жертв допускать тоже нельзя.
Сейчас очень важно установить точные причины трагедии. Возгорание метана происходит при концентрации этого газа в воздухе свыше 4%. Если его содержание от 6 до 16%, случается взрыв, наиболее мощный при 9%. Вопрос: почему этот газ там скопился, когда не должен был. Вероятно, в шахте было что-то нарушено, в частности система проветривания. Метан в норме должен выдуваться воздухом. А такой вариант, как выброс метана, сомнителен для шахты второй категории, к которой относится «Листвяжная». Подобное случается в шахтах первой категории. Если трагедия действительно случилась из-за выброса метана, а не из-за человеческой ошибки и сбоя оборудования, «Листвяжную» теперь могут отнести к «высококатегорийным» шахтам.
Вообще, если говорить о категориях, то третья — это условно безопасные шахты, там «хоть костер разводи». Вторая — когда метан присутствует в небольшом количестве, первая — происходят выбросы этого газа и сверхкатегорийная шахта — это уже опасная. В целом в России сейчас около 20% объема добычи угля приходится на опасные шахты. Не всегда корректно сравнивать, но за рубежом, в цивилизованных странах, массовой гибели людей на шахтах нет в принципе. Мы же «подожгли» шахту второй категории, и это надо умудриться. Такие ситуации допускать нельзя, и нужны меры, чтобы это не повторилось. Возможно, после трагедии на «Листвяжной» на российских шахтах следует пересмотреть систему проветривания. За рубежом используют комбайны, которые доводят количество метана до нуля.
Почему, несмотря на опасность взрывов и других ЧП, такие шахты все еще существуют, а люди идут туда работать? Уголь нужен стране, но очевидно, что его не нужно добывать кровью. Горняки спускаются в шахты на работу, а не с целью рисковать жизнью. И снизить количество ЧП можно, если банально соблюдать правила. Сочетание нескольких нарушений приводит к беде.
Другая проблема в том, что престижность профессии шахтера сильно упала. Студенты после получения профильного образования в институте не хотят идти на подобную работу. И руководство зачастую нанимает тех, у кого не хватает образования, а иногда и навыков. Эти люди занимаются низкооплачиваемым трудом — но дело-то в том, что от их действий напрямую зависит безопасность работников высокой категории. Если они допустят ошибку, пострадают все, ведь шахтерский труд — коллективный, как никакой другой.
Если человек пришел в первый день и ничего не знает, в том числе правил безопасности, а его посылают на выработку или управлять оборудованием, это хорошо не закончится. А руководству как раз выгодно за небольшие деньги послать кого-то на серьезную и потенциально опасную работу. То же самое относится и к начальству: известны случаи, когда горное предприятие возглавлял врач-гинеколог, экономист, специалист по пожаротехнике, хотя в норме это должен быть специалист по добыче угля. Ситуация такова, что вопрос квалификации в горном деле стоит во главе угла, и надеюсь, что трагедии на «Листвяжной» хватит для осознания этой и других ошибок.
Автор — первый зампред Росcийского независимого профсоюза работников угольной промышленности
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
