«Мы исследуем реакцию на коронавирус блокадников и их детей»
Пережившие блокаду Ленинграда люди и их дети могут по-другому реагировать на заражение коронавирусом. Российские ученые сейчас проводят исследования их восприимчивости к SARS-CoV-2, рассказал в интервью «Известиям» член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник отдела геномной медицины НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии (АГиР) им. Д.О. Отта, главный специалист Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона РФ по медицинской генетике Владислав Баранов. Также он поделился информацией о связи национальности и вероятности смерти от COVID-19, возможности внутриутробной передаче коронавируса и некоторых успехах пренатальной диагностики наследственных и врожденных болезней в России.
— Владислав Сергеевич, недавно все СМИ мира написали о новой мутации коронавируса — 20A.EU1. Впервые новый штамм обнаружили в Испании, и после этого он распространился на многие европейские страны, включая Британию, Ирландию, Норвегию и Швейцарию. Чем он опасен и сильно ли отличается от первоначального китайского варианта SARS-CoV-2?
— Даже в том самом изначальном варианте китайского вируса уже было найдено более 20 различных мутаций. Они находятся в разных частях генома и, соответственно, могут по-разному влиять и на заразность, и на клинику заболевания. В начале эпидемии у нас очень активно начали изучать китайский вариант вируса, впервые в Институте гриппа в Петербурге провели секвенирование его РНК, то есть расшифрована первичная молекулярная структура.
Что же касается нового варианта — 20A.EU1, то, насколько я знаю, он одинаково хорошо заражает и детей, и взрослых. Стало появляться всё больше сообщений, что дети стали чаще заболевать, и у них может развиваться MIS-C — мультисистемный воспалительный синдром (у пациентов с ним наблюдают нарушения со стороны сердечно-сосудистой системы, ЖКТ, а также кожные и неврологические симптомы. — «Известия»).
— А понятно ли уже, почему дети реже заражаются коронавирусом, чем взрослые? Обычным вариантом?
— Да, это уже почти ясно. Возможность заражения зависит от рецепторов ангиотензинпревращающих ферментов 2: АПФ2 или АСЕ2 (белки в организме человека, являются точкой «входа» SARS-CoV-2 в клетку. — «Известия»). Он подробно изучен. Получается, что чем выше плотность этих рецепторов в носоглотке, тем легче заразиться. Считается, что у детей еще недостаточно этих рецепторов, а у взрослых уже достаточно. Поэтому такая разница в заражении.
— Также появились упоминания о двух типах людей с особенным геномом. Одни вообще не заражаются коронавирусом, а другие болеют бессимптомно. Есть понимание, сколько у нас таких людей?
— Это крайне любопытно, и такое, конечно же, может быть. Но наша популяция в генетическом плане недостаточно изучена. На это нужно много лет. Но как есть невосприимчивость к ВИЧ, так же может существовать и невосприимчивость к SARS-CoV-2. Волею случая в районе 2000–2004 годов у меня были совместные работы с американцами. В частности, мы искали у россиян мутацию, которая определяет устойчивость к ВИЧ-инфекции. Тогда мы выявили, что в нашей популяции около 20% индивидуумов несут эту мутацию. У них нет CCR5 — белка, без которого ВИЧ не может проникнуть в организм. Когда мы двигались на юг, изучая нашу популяцию, количество носителей этих мутаций постепенно уменьшалось. А у грузин мы ее вообще не нашли. И вот тогда, я помню, в одном интервью меня корреспондент спрашивает: «Как же можно помочь грузинам?» Я ответил: «Только русские женщины с севера могут помочь, выходя за них замуж и рожая детей. Так постепенно вырастет насыщенность генома грузин мутацией, которая сделает их невосприимчивыми к ВИЧ». Популяционные различия в частоте передачи SARS-CoV, помимо иммунологических особенностей, могут быть обусловлены различием в аллельных вариантах гена, кодирующего рецептор АСЕ2 (аллели — разные варианты одного и того же гена, например, они определяют группу крови человека. — «Известия»).
Анализ по определению группы крови
— Начаты ли работы по изучению восприимчивости к SARS-CoV-2 в нашей популяции?
— Думаю, что да. Мы сейчас участвуем в работе по изучению геномов блокадников Ленинграда и их потенциальной восприимчивости к новой коронавирусной инфекции. Это тоже очень интересно. У нас возникла мысль: посмотреть, как люди, которые по-разному реагировали на голод, которые перенесли жуткую почти трехлетнюю блокаду, а также их дети могли бы реагировать на заражение коронавирусом. У нас этим активно занимаются в вирусологическом отделе ГБ № 40 под руководством моего ученика Олега Глотова.
— А геномы блокадников действительно особенные?
— Конечно, многие выжили только по счастливому стечению обстоятельств, у других, возможно, были дополнительные возможности добыть пищу. Но были и те, у которых энергетический обмен предусматривал экономное расходование калорий. Они изначально были предрасположены легко переносить голод, и столь сильные ограничения в питании не оказывали на них такого пагубного влияния. Изучая COVID-19 — болезнь, о которой в данный момент вообще мало что известно, — мы уже поняли, что плохой вариант ее развития сильно взаимосвязан с диабетом, а значит, и углеводным обменом. Возможно, что геномы блокадников нам дадут еще какую-то новую информацию об этой связи.
— Правда, что смертность в разных странах от COVID-19 связана с этнической предрасположенностью?
— Это почти доказано. В свое время в рамках предиктивной медицины и генетического паспорта мы довольно подробно исследовали рецептор ACE2. Там довольно серьезные отличия в аллельных вариантах гена, кодирующего этот рецептор. Аллельные варианты напрямую коррелируют с чувствительностью человека к неблагоприятным внешним воздействиям. Когда мы смотрели изменения в этом гене в разных популяциях (эту работу сделала лаборатория под руководством Олега Глотова в ГБ № 40 совместно с отделом геномной медицины НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта под руководством Андрея Глотова), было обнаружено, что у нас значительно лучше представлен «нормальный» аллельный вариант гена рецептора ACE2 по сравнению с жителями Италии, например. Было высказано предположение, что такая высокая смертность, которую все отмечали у итальянцев, как раз обусловлена этими различиями.
Испытания вакцины от COVID-19 в Центре эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи
— У нас сейчас три вакцины на подходе. Одна от НИЦ эпидемиологии им. Н.Ф. Гамалеи, вторая — от центра «Вектор», третья — от института Чумакова. Что вы посоветовали бы людям, которые будут иметь выбор из этих трех вакцин?
— Искренне отвечу: на данном этапе я не советовал бы простым обывателям прививаться вакциной от COVID-19. До тех пор, пока они не пройдут все этапы испытаний. Учитывая какой-то удивительно неприятный клинический полиморфизм, непонятные отдаленные последствия, отсроченный эффект повреждений, связанных с коронавирусной инфекцией, не стоит спешить прививаться.
— И всё же, если будут подтверждены безопасность и эффективность всех трех?
— Мне более всего импонирует пептидная «векторовская» вакцина. Из общих соображений мне кажется, что она должна быть наименее токсичной из всех.
— Вы специализируетесь на пренатальной генетической диагностике. Все-таки нет ли опасности вертикальной передачи от зараженной коронавирусом матери ребенку? Была одна китайская статья, где утверждалось, что это возможно.
— На данный момент все-таки точных свидетельств того, что возможна вертикальная передача, нет.
— 12 ноября состоится открытие VII Всероссийской онлайн-конференции с международным участием «Геномная медицина в пренатальной диагностике», она приурочена к вашему юбилею — 80-летию. А как обстоит дело с пренатальной диагностикой в России?
— В России обстоит дело не так плохо. По всем параметрам она вполне сопоставима с международным уровнем. Хотел бы отметить сразу социальную важность пренатальной диагностики. Не вызывает сомнения, что пренатальная диагностика — самый эффективный на сегодняшний день способ профилактики всех наследственных и врожденных пороков развития у детей.
Вакцина от коронавируса, разработанная Государственным научным центром вирусологии и биотехнологии «Вектор»
Мне приятно отметить, что колыбелью пренатальной диагностики является Ленинград, а теперь уже и Санкт-Петербург. А еще точнее, это Оттовский институт, где она зародилась в 1987 году, когда была создана лаборатория пренатальной диагностики наследственных и врожденных болезней, руководителем которой я стал. За 30 лет в ней произошли очень существенные изменения. Они заключаются в том, что именно в нашей лаборатории были разработаны и внедрены все инвазивные методы биопсии плода, базовые лабораторные методы пренатальной диагностики генных и хромосомных болезней, заложены основы биохимического и ультразвукового скринингов на разных сроках беременности.
Были предложены также основные алгоритмы пренатальной диагностики, включая такую популярную сегодня клинику «одного дня», где за одно посещение женщина может пройти полное обследование и получить информацию о состоянии плода. Нельзя не отметить и большие успехи внедрения в практику доимплантационной диагностики, которая позволяет эффективно выявлять генные и хромосомные болезни на самых ранних стадиях, еще до имплантации зародыша в стенку матки. И совсем новое достижение в оценке генома плода — неинвазивная пренатальная диагностика наследственных болезней, основанная на анализе ДНК плода в крови матери.
— То есть вы каким-то образом извлекаете ДНК еще неродившегося ребенка из крови матери?
— Да. Некоторое время назад мы могли только мечтать об этом. На самом деле в крови матери на достаточно ранних сроках, чуть ли не с пятой недели беременности, можно определить какое-то количество ДНК из клеток ворсинчатого хориона — внешней плодной оболочки. Эту ДНК можно выделить, просеквенировать и выявить некоторые генные и хромосомные болезни плода уже на ранних сроках беременности. Это настоящий прорыв!
