«Папа римский Франциск разрешил священникам Римско-католической церкви отпускать грех аборта во время исповеди». Эта новость в минувший понедельник облетела многие мировые информагентства. Однако для абсолютного большинства российских потребителей новостей осталось малопонятным: что же за революция такая произошла в Ватикане? Попробуем разобраться.
Для начала стоит сказать, что католическая покаянная практика во многом отличается от православной. Конечно, все видели в фильмах, как в специально обустроенных в храмах конфессионалах (исповедальнях) католический священник, отделенный от кающегося грешника перегородкой с решетчатым окошком, отпускает грехи, назначая епитимью. К примеру, заставляя 100500 раз прочесть Ave Maria.
В некиношной действительности всё примерно так и есть. Однако есть одно «но». В отличие от православного батюшки, который способен властью, данной ему от Бога, отпустить любой грех, священник католический в этом деле несколько ограничен. Так, согласно Кодексу канонического права Римско-католической церкви, существует грех, который могут отпускать только епископы и так называемые пенитенциарии — священники, принадлежащему к Верховному трибуналу. И это — грех аборта.
Понять эту практику несложно: у католиков аборт автоматически влечет за собой отлучение от Церкви, снять которое может архиерей. Причем это отлучение касается всех соучастников греха: матери ребенка, врача, медперсонала и, конечно, отца, если тот подталкивал мать к убийству зачатого ими младенца.
В православной церкви, намного последовательнее католической сохранившей древнее христианское Священное Предание, подобной строгости нет. И если грешник искренне раскаивается в своем грехе, как бы этот грех ни был тяжек, священник не может его не отпустить. Хотя в качестве епитимьи имеет право назначить довольно тяжелое наказание — обычно в виде поста и молитв. И именно к православной практике в этом вопросе отныне приближена практика католическая.
Нет, это, конечно же, не означает, что католики смягчили свое отношение к самому греху аборта. Своим недавним решением Ватикан лишь констатирует то, что православным было известно всегда: не существует таких грехов, на которые бы не распространялось милосердие Бога. Но важно понять, кому это поможет: как это видится мне, тем совершившим сей грех женщинам, которые уже готовы переступить порог ближайшего храма для покаяния, но не готовы приехать для этого в резиденцию правящего епископа.
Казалось бы, очередной шаг папы римского навстречу людям сделан. И вот здесь есть еще одно «но». Надо сказать, что Римско-католическая церковь за последние десятилетия подобных шагов уже сделала немало. В том числе и отступая от христианских норм. И это касается не только реформирования богослужебной практики (притчей во языцех стали «детские мессы» с участием клоунов). Ватикан вот уже более четверти века покрывает смертные грехи украинских греко-католиков (униатов), в начале 1990-х разоривших несколько епархий Русской православной церкви, а в последние годы непосредственно участвующих в военных преступлениях киевского режима.
А вот делают ли люди шаги навстречу к Римско-католической церкви? Увы, факты говорят об обратном: в Европе практически ежедневно закрываются храмы по той причине, что в них уже некому молиться. И чем либеральнее становятся католики, тем меньше людей отождествляют себя с ними. С другой стороны, это же приводит всё больше европейцев в лоно православной церкви, которая отличается именно тем, что не поступается вероучительными принципами в угоду страстям современного мира.
Однако, критикуя католиков, мы должны понимать, что, именуя себя православными, мы никогда не станем ими, пока зачастую оправдываем грех аборта, считая его пусть неприятной, но обычной «медицинской процедурой» и уж никак не детоубийством. А потому даже не «к сожалению», но к великой скорби приходится признать: в совершении этого греха наша страна находится чуть ли не впереди планеты всей.
И в заключение скажу одно: «папа смог». Смог в очередной раз обратить внимание своей паствы на эту чудовищную проблему. И если это папское решение способно спасти хотя бы одну жизнь, оно уже имеет смысл.
