Никас Сафронов: «Париж печален. Москва гораздо привлекательнее» | Статьи

В Иркутске открылась персональная выставка Никаса Сафронова. О том, чем еще занят один из самых востребованных художников России, Никас рассказал корреспонденту «Известий».

— Никас Степанович, делитесь планами. Вы же постоянно что-то новое придумываете.

— Готовим программу с Союзом композиторов России под рабочим названием «Живопись и музыка». В ней примут участие близкие мне люди, совместно с ними я попытаюсь раскрыть живопись с точки зрения музыки. Недавно встречался с послом Таиланда, и он предложил сделать экспозицию на будущий год в рамках празднования 150-летия дружбы с Россией.

— Искусство способно сближать государства?

— Искусство очень влияет на людей, зачастую именно оно меняет отношение к целым нациям и народам. Сегодня мы смотрим на великое творчество итальянских мастеров и забываем все негативные моменты, связанные с прошлым. Я считаю, что искусство как выражение красоты может как спасти, так и разрушить мир. Если нет культуры, то уже нет и государства. Это аксиома.

— Сегодня в Москве пользуется бешеной популярностью выставка Айвазовского, чуть ранее мы наблюдали «феномен Серова». Это в нас тяга к прекрасному проснулась?

— Тяга к прекрасному всегда в нас была. С другой стороны, это правильный пиар-ход. Третьяковка как стояла в Москве, так и будет стоять. Но тот факт, что выставка Серова была временной, уже вызывает к ней повышенный интерес. Было много работ, взятых из частных коллекций, что, несомненно, обогатило выставку и привлекло к ней людей.

Вспомните, как по трое суток люди стояли в очереди в столице, чтобы увидеть Казанскую икону Божией Матери. Но вот я вскоре побывал в Казани и попросил мэра помочь мне посмотреть эту икону. Прихожу, а там в церкви никого. Понимаете, совсем пусто. Только одна бабушка молится да другая убирается. Так что создать ажиотаж — это еще и во многом правильный пиар.

— То есть умеючи продать можно всё что угодно?

— Люди иногда хватают какую-то вещь, а потом думают: «Зачем она мне вообще была нужна?!» Кто-то вскричал: «Это модно!» Вот и взяли. Это, увы, наше сознание. Сегодня им легко манипулирует пресса, телевидение. СМИ овладевают умами и, пользуясь этим, легко могут создать правильный ажиотаж вокруг любого мероприятия.

Некоторые популярные люди, не будем показывать пальцем, ничего не создают, а просто говорят. И тем не менее они пользуются огромной популярностью. За их жизнью следят миллионы подписчиков в сетях. Им платят деньги за то, что они заходят, к примеру, в ресторан, потом выкладывают свои фото и об этом месте узнают уже несколько миллионов людей. Так создается реклама.

Слава Богу, сегодня у нас уже пробуждается сознание и люди, получив посыл, хотят посмотреть Айвазовского вместо, скажем, очередной инсталляции. Думаю, что именно этот правильный пиар-ход дает грамотный результат.

— Можете посоветовать, как не ошибиться?

— Настоящее гениальное искусство — это то, что вас восхищает. А вот когда человеку начинают объяснять, что это не просто банка, а проекция какого-то важного явления, то это уже не искусство. Часто вам продают красивую историю. Оттого современное искусство очень пространно. Оно скорее пытается шокировать публику, и это зачастую работает. Сегодня создают очень мало такого, что понравилось бы и крестьянину, и интеллигенции.

— Но опять же, у каждого свой вкус. Кому-то Айвазовский не по душе. Как думаете, верить ли авторитетным источникам или самостоятельно познавать живопись?

— Иногда необходимо увидеть, а не слушать других. Сегодня многие спорят, насколько гениальны работы Айвазовского. Я считаю, что у него есть несколько превосходных картин. Их вполне достаточно, чтобы войти в историю искусства. При этом может быть и огромное количество средних работ: скажем, где-то неудачно нарисована лошадь, или здание криво получилось, или корабль как будто повис в воздухе...

Но тем не менее он всё равно остается в истории человеком, который изобразил девятый вал. У Леонардо всего 12 законченных работ и многие из них несовершенны, но одной идеальной «Джоконды» достаточно, чтобы остаться в веках великим художником.

— Недавно был на открытии выставки Зураба Церетели, который сказал, что в России уходит академическая школа живописи. У вас такое ощущение не возникает?

— У нас еще есть академическая школа в Москве в Суриковском училище, в Питере в «Репинке» и так далее. Но тем не менее соблазны для молодых сегодня очень сильны. Скажем, все перформансы и инсталляции уводят художников от истинного классического понимания живописи в сторону легкого искусства. Если «художник» зашивает себе рот или поджигает, скажем, двери ФСБ, он становится известным, это приносит ему деньги и имя. Часто молодые художники после такого понимают, что не стоит потеть.

Человек, нарисовавший какие-то завитушки на бумаге, продает свои работы за несколько миллионов. А другой старается написать профессиональное полотно, а продает его в итоге за каких-то $100. Вот вам и вся справедливость. Всё это искушает неокрепшие талантливые умы.

Молодые еще не обладают жизненным творческим опытом. Они пока даже подумать не могут, что однажды вдруг попадут в страну, где не понимают абстракцию, а им по каким-то причинам надо там жить. И тогда — конец. Рисовать ты уже разучился, а завитушки никому не нужны. В этом и заключается проблема современного искусства.

— Сейчас идет большая дискуссия по поводу переустройства Москвы. Вы, живя в центре города, довольны тем, как преобразилась столица?

— Любой большой город все время достраивается и перестраивается. Это, к сожалению, неотъемлемая часть жизни любого мегаполиса. И то, что Собянин показывает свое отношение к Москве, мне очень импонирует. Верю, что он по-настоящему влюблен в этот город. Считаю, что сегодня столица преобразилась в лучшую сторону — после того как он убрал все ларьки и шашлычные на центральных улицах.

Мы, люди искусства, были приглашены на встречу в администрацию района и тогда коллегиально решали, что это пойдет на пользу Москве. Сегодня мы видим, как в Москве появляются новые парки, расширили Тверскую улицу, пытаются озеленить центр. Я, кстати, недавно был в Париже и увидел, как там у них грязно. Кругом бомжи, эмигранты, улицы загажены, по тротуарам крысы бегают.

Да, многие здания освещены, музеи работают и люди приезжают, но общий вид Парижа стал очень печален. Москва на его фоне гораздо привлекательнее. Так что повторюсь: здесь, как и в искусстве, всё познается в сравнении.

Справка «Известий»

Никас Сафронов — заслуженный художник России. Учился в Ростовском художественном училище. После срочной службы в Советской армии продолжил обучение в Государственном художественном институте Литовской ССР. Написал портреты многих политических и общественных деятелей, артистов шоу-бизнеса. Живет и работает в России, Италии и Англии.