Смейся, Паяц, над жизнью в театре
«Геликон-опера» представила заключительную премьеру сезона — «Паяцы» Руджеро Леонкавалло. В истории театра это третья постановка шедевра оперного веризма. В 1993 году во дворе усадьбы Шаховской-Глебовой-Стрешневой (сейчас зал «Стравинский») шла постановка Дмитрия Бертмана. В 1999 году появилась версия Константина Балакина. На этот раз оперу поставил победитель конкурса «НАНО-опера» Дмитрий Белянушкин.
Новые «Паяцы» — спектакль о театре. О том, какие страсти кипят в репетиционных классах. И о том, как ситуации, разыгранные на сцене, перетекают в реальную жизнь и обратно. В общем, режиссер вывернул наизнанку шекспировский тезис: мир — театр, люди в нем актеры. Театр превратил в мир, актеров — в людей.
Практически о том же повествовал пару месяцев назад в своем «Макбете», показанном на сцене Театра Мейерхольда, Кшиштоф Горбачевский. Но польскому режиссеру было труднее — в «Макбете» «театр в театре» пришлось выдумывать. В «Паяцах» на сопоставлении «театрального» и «жизненного» держится сюжет.
— Основная идея оперы — тонкая грань между жизнью и игрой актера. Наш спектакль — попытка заглянуть за кулисы и разобраться в этом мире, — поясняет Белянушкин.
«Разборки» начинаются с репетиционного класса. Таинственного места, где встречаются быль и вымысел. Зритель может вглядеться в него, не отвлекаясь на музыку, — занавес открывается еще до оркестровой интродукции. На сцену поодиночке и группками стекаются артисты, а завершается дефиле выходом режиссера и выездом фургона-трансформера, по ходу действия выполняющего роль сцены.
Леонкавалло так хорошо выстроил драматургию, что особых коррективов делать не пришлось. Деревенские жители превратились в играющих их роли хористов. А главные герои повысили статус — не бродячие актеры, но солисты уважаемого театра. В остальном сюжет и сопутствующие ему страсти те же.
Премьер труппы Канио подозревает свою жену Недду в неверности — в театре появился новый баритон Сильвио. Не без помощи интригана Тонио, влюбленного в Недду, Канио получает подтверждения измены супруги и во время представления скетча масок вонзает в нее кинжал. Жертвой ревница падает и бросившийся на помощь Сильвио. Раскаявшийся Тонио шепчет знаменитое: La comеdia finita...
Какова мораль? Нарушен закон репетиционного зала. Приходя туда, артисты должны оставить личные неурядицы за порогом и погрузиться в мир персонажей. В данном случае переключения не происходит. За что герои и платят: кто-то — жизнью, кто-то — свободой.
Бог театра режиссер — в данной постановке фигура бессловесная. В его власти поставить предостерегающую мизансцену (Недда пытается увести мужа в мир вымысла, накладывая ему на лицо грим), но повернуть сюжет в другое русло он бессилен.
Партио Канию исполняет Вадим Заплечный, чей герой с самого начала одержим ревностью и жаждой мести. Будь в его актерской палитре больше красок, роль выглядела бы интереснее. Впрочем, с вокалом артист справляется успешно, хотя, возможно, излишне пережимает эмоцию, а в знаменитом Recitar!.. mentre preso dal delirio срывается на крик.
Александр Миминошвили (Тонио) певчески почти безупречен, но, похоже, еще не решил, кто же его герой — мелкий мерзавец или обиженный влюбленный. Анна Пегова (Недда) убедительна как в мечтах о «лазурной вершине», так и в прелестной комедии масок, но в любовной лирике (дуэт Е allor perche, di' tu m'hai stregato) явно тяготится партнером.
Главные же герои этого спектакля — оркестр под управлением Евгения Бражника и хор, впечатляющий не только стройным пением, но и естественным поведением. Веризм —искусство с эмоциональными перехлестами, но вкус и чувство меры вполне могут идти с ним рука об руку. Оркестрантам и хористам это удалось.
