Если вы доподлинно знаете, что в темном переулке по дороге домой могут скрываться грабители, вы всё равно пойдете этим путем?
А если и решитесь, будете ли выставлять напоказ свои деньги, драгоценности или, к примеру, недавно купленный айфон? Нет же, правда?
Ну а тогда, казалось бы, какие могут быть претензии к мэру Кельна Генриетте Рекер, порекомендовавшей женской половине города после серии нападений мигрантов не гулять поодиночке и держаться от незнакомцев «на расстоянии вытянутой руки»?
Что в этих рекомендациях не так? Или, зная о том, что каждый незнакомец-мигрант может являться потенциальным насильником и грабителем, нужно и дальше игнорировать опасность?
Быть может, это градоначальница Кельна, а не федеральные власти повинна в событиях на Ближнем Востоке и, как следствие, в массовой миграции в Европу людей из другого мира и другой культуры (где, к слову, «раздетая» женщина — и не женщина вовсе)?
И все-таки как же быстро в Германии нашли главную виновницу происходящего на городских улицах. Вернее — «стрелочницу».
И это не Ангела Меркель. Это не еврочиновники, проводившие и продолжающие проводить в Брюсселе соглашательскую с Вашингтоном политику вмешательства в дела суверенных государств, никак их не касающиеся.
Нет-нет, забудьте об этом, это всё не они, это городская глава, которая позволила себе своими советами предостеречь женщин от попадания в будущем в, мягко говоря, неприятные ситуации.
Всего-то — не ходить поодиночке и не заигрывать с незнакомыми мужчинами, но вот уже целый министр по делам семьи Мануэла Швезиг, находясь в фарватере сетевого возмущения, заявляет: «Важно, чтобы мы не начинали разговоры о том, должны ли женщины менять свое поведение».
И вот уже ей вторит министр юстиции Хайко Маас, сообщая в Twitter о том, что ответственность за события в Кельне несут «не женщины, а преступники», а он сам «в грош не ставит подобные советы» (интересно, а как бы он отнесся к тому, если бы нечто подобное заявили ему его дети?).
И вот уже в результате устроенной со всех сторон травли оправдывается сама Генриетте Рекер: «Если своим высказыванием я обидела жертв тех событий, то мне искренне жаль. Я не хочу и не буду больше давать женщинам советы по поведению».
И правда, кому как не Рекер сегодня стоит оправдываться? Ведь что на самом-то деле она сделала?
Она совершила роковую ошибку: увидев надвигающуюся волну, попыталась предупредить отдыхающих на берегу о том, что купание в море в настоящий момент небезопасно. Но в цивилизованном мире, где все давным-давно перевернуто с ног на голову, ее не поняли и понять не могли в принципе.
Ведь как это так, с каких это пор купальщик отвечает за свою судьбу, заходя в воду в штормовую погоду? Это шторм виноват и волны. Ведь это крайне «важно, чтобы мы не начинали разговоры о том, должны ли купальщики менять свое поведение во время шторма» (примерно так бы звучал тезис Швезиг в данной ситуации, если проводить аналогии).
Ах, мигранты — не шторм и не волны? Еще как шторм и волны. По крайней мере, для местных властей любого европейского города, в котором вдруг в одночасье появились толпы людей, мало того что не говорящих на понятном коренному жителю языке, но и не собирающихся следовать установленным правилам.
Ибо они из другого мира и другой культуры. Они не за европейскими правами и свободами ехали, они убегали от войны и нищеты в надежде на лучшую долю. И всё. Иными словами, Европа сегодня находится в ситуации, когда на ее территории находится множество людей, которые хотят получать блага как европейцы, но как те же европейцы исполнять законы не желают.
И это мало того что вполне себе закономерный результат проводимой западными государствами политики, но и, главное, что с этим всем делать, судя по развитию событий и реакции на них, ответственные лица не знают.
А им тут параллельно какие-то мэры про шторм и про волны «рассказывают» — как факторе, требующем изменения привычного образа и стиля жизни городских жителей, если они не хотят стать жертвами преступлений.
Поэтому как тут не встать в лицемерную позу и не поддержать сетевой шабаш, назначив «стрелочницей» ту, которая всего лишь заботилась о женской половине населения Кельна, а по факту наступила на больную мозоль немецкого истеблишмента. Всё закономерно.
