Есть знаменитый неполиткорректный анекдот, когда два российских танкиста сидят на Крещатике, пьют кофе и один из них горько говорит другому: «Об одном жалею, что информационную войну мы тогда проиграли».
Мы по привычке жалуемся, что проигрываем информвойну. Но это ошибка. Мы ее во многом выигрываем. В России наблюдается мощная консолидация российского общества. Доверие к российским СМИ увеличилось в разы. Никакого единодушного осуждения России в мире нет. Считается, что виноваты имперские политики. Больше всего винят американцев.
Даже в Европе, где СМИ стран ЕС ведут мощную антироссийскую кампанию, общественное мнение вовсе не поддерживает политику своих правительств в отношении санкций против России. При опросах выясняется, что большинство европейцев выступают против конфронтации с Россией, восхищаются Путиным и прямо говорят, что лишены возможности узнать правду про события на Украине из-за необъективной политики СМИ. Все серьезные аналитики и политики прекрасно знают, что киевский режим — варварский, грубо нарушает права человека.
Российские СМИ, такие как ТВ «Россия 24», Russia Today, за последний год увеличили свою аудиторию во всем мире. Российские пользователи интернета и их союзники из других стран настолько активны, что их обсуждают на заседаниях спецкомитетов НАТО, сената США, парламентов разных стран. Как противостоять побеждающей российской линии в информационном пространстве? В западной прессе это активно обсуждают. Пока придумали только один способ: запрещать трансляцию российских телеканалов. Самые бесстыдные страны уже отключили. Сначала на Украине, потом в Латвии, затем в Молдавии. Только запретив российское телевидение, Киев смог выиграть информационную войну на своей территории. Эти запреты российских телеканалов — явный признак силы и влияния.
Но один важный аспект мы упускаем. Мы всё больше про факты. Но на формирование целостной картины большое влияние оказывает сам язык СМИ. Во-первых, у нас разнобой в употреблении терминов. Во-вторых, названия не дают представления о четкой картине; политически они неопределенны или даже иногда отражают враждебную России позицию.
Как называют тех, кто сражается против Киева? Киевские СМИ — «террористами», что, конечно, является грубой фактической ошибкой. Потому что террористы убивают мирных жителей, а противники Киева — только военных, которые к тому же пришли к ним на Донбасс их убивать. Поэтому они — точно не террористы, а тип комбатантов. Но задача Киева и его американских советников — наполнить и захватить информационное пространство своими смыслами, чтобы достичь политических целей. Поэтому они используют жесткую информационную политику. Ложь «укросми» выходит за все разумные пределы, но они достигают своей цели.
Западные СМИ и прозападные российские называют борцов против Киева «пророссийские сепаратисты». Это ближе к правде, ведь они хотят отделиться и поднимают российские флаги. Но здесь есть невыгодные России грани смысла, подчеркивающие внешний, а не внутренний корень конфликта. Ведь Донбасс поднялся не из-за России, а потому что в Киеве власть захватили ультранационалисты, среди которых есть и неонацисты.
А что российские СМИ? Сначала — «сторонники федерализации», которую сами «сторонники» толком не понимали, а понимали только их лидеры. Сейчас — «ополченцы», но это политически невыгодный термин. Ведь он не несет никакой политической идеи. Не понятно, за что сражаются эти люди. Это просто более позитивный синоним слову «боевик». Поэтому многие СМИ даже в России принимают язык СМИ западных стран, где формируется негативный образ нашей страны, и также называют их «пророссийским сепаратистами». Фиксируется ответственность нашей страны и создается образ войны России и Украины, активно навязываемый нашими противниками.
Надо называть «ополченцев» по-другому. За что сражаются эти люди? Они сражаются против власти бандеровцев, которых считают фашистами и по методам, и по ультранационалистическим идеям. По их мнению, сторонники фашиста Степана Бандеры пришли к власти в Киеве и пытаются силовыми варварскими методами навязать ультранационалистическую политику жителям Донбасса и других регионов Новороссии. Поэтому против Киева сражаются или «антифашисты» или «антифашистские повстанцы» или «антифашистские ополченцы». Необходимо передать адекватный политический смысл восстания. Не надо идти по пути, навязываемому нашими оппонентами. Еще один вариант: дать название, исходя из представлений борцов о региональном патриотизме, который в этом конфликте тоже важен. То есть их можно называть «армией Донбасса» или «армией Новороссии».
Более того, так мы придаем легитимность новому возможному геополитическому проекту. Нужно единство терминов. Думаю, это может быть Новороссия или Донбасс, или ДНР и ЛНР. Возможно, в конце концов мы признаем эти территории частью Украины, если власти Киева будут готовы соблюдать права народа Донбасса и Новороссии. Но это потом, как результат компромисса. Зачем сдавать позиции до переговоров? С тем, кто готов сдаться сейчас, никто не будет искать компромисса.
Как называть противников антифашистов? Порошенко у нас всё время называют «президентом». А ведь он победил на предельно фальсифицированных выборах в условиях террора против оппонентов, после госпереворота. Зачем нам легитимизировать эти выборы? Не более ли правильно называть Порошенко «лидером киевского режима»? Ну ладно, пусть «президент», если мы надеемся, что он вырвется из логики войны, сбросит радикалов и встанет на путь мира.
Но зачем называть нынешнюю власть «правительством Украины»? Они-то, назначенные Вашингтоном в результате насильственного госпереворота, — наши враги, ведут войну. По сути дела, военные преступники. Зачем признавать их легитимной властью Украины? Зачем подталкивать сторонников Украины к поддержке этой команды военных преступников и иностранных агентов? В жестком варианте их можно назвать «хунтой», по аналогии с режимами, пришедшими к власти посредством насилия и насилием же свою власть удерживающими. Кстати, «хунтой» называли не только военные режимы, но и гражданские режимы, опирающиеся на прямое насилие. Но ведь так и есть сейчас на Украине: террор против оппонентов и пропаганда путем насильственного контроля над СМИ. Вот что является реальной основой власти. Поэтому называть их «киевской хунтой» или «ультранационалистической хунтой» мне кажется точно и корректно с точки зрения политологии.
В мягком варианте можно назвать их «киевская власть», или «киевское правительство», или «де факто правительство Украины». Или вот хороший термин: «киевский режим». Или «так называемое правительство» Украины. Или просто — «Киев». Но это тоже не очень хорошо, так как теряются политические оценки. Однако лучше, чем называть их «правительством Украины». Зачем называть военных преступников типа Авакова министрами? «Так называемый министр» должно подчеркнуть незаконный характер власти Авакова.
Почему мы называем войска хунты украинскими? Мы тем самым подчеркиваем, что это вся Украина воюет против антифашистов Донбасса. Мы как бы соглашаемся с идеей, что если ты за Украину, то ты должен поддерживать войска, которые топят в крови Донбасс. Но это не так! Украинская армия не хочет воевать, их гонит на войну киевская хунта против воли. Хотят воевать только неонацистские боевики, объединенные в нацгвардию, и наемники из незаконных батальонов, оплачиваемых олигархами. Поэтому логично называть эти войска «подконтрольными Киеву войсками», или «подконтрольными хунте войсками», или «карательными войсками Киева».
К тому, как называть субъектов гражданской войны на Украине, надо относиться очень внимательно, ведь право называния — это один из важнейших аспектов символической власти. Тот, кто не пользуется этой властью, де факто отдает это право другим. Названия субъектов политических действий на Украине должны отражать наши политические оценки этих событий, а не чужие оценки и не отсутствие оценки.
Руководители ведущих СМИ, отражающих позицию политического большинства российского общества, должны совместно решить, какие использовать термины при освещении событий на Украине, которые занимают львиную долю новостного эфира. Эти термины будут играть важную роль в формировании картины мира.
Автор — проректор по связям с государственными органами и общественными организациями РЭУ им. Г.В. Плеханова, член Общественной палаты РФ.
