Олимпиада завершена.
Мало того, Олимпиада выиграна Россией. Таков итог дня 23 февраля.
Двойной шок для ехидных господ, приученных всегда и во всем ставить на поражение своей страны, которые сонмом насекомых зудели и ныли на олимпийскую тему долгие шесть с половиной лет, начиная с памятной сессии МОКа в Гватемале.
Напомним краткое содержание этого бесконечного нытья:
— Это ж надо до такого додуматься, Олимпиаду в субтропиках проводить. Снега не будет, а будет наводнение и город смоет.
— Все деньги украдут, ничего не построят, опозоримся на весь мир.
— Пока в Сочи воруют и строят, непременно разразится война на Кавказе, как в той песне: «Закидаем бомбами, будет вам Олимпиада, а-ха-ха-ха-ха».
— Вместо радости и веселья гостей ждет угрюмая полицейщина, мы же совсем не умеем улыбаться.
— Мировое ЛГБТ-сообщество превратит Игры в грандиозную манифестацию гейской гордости, за которой не будет видно самих состязаний.
Ни одна из этих страшилок не стала реальностью. Снега было навалом, все объекты исправно работали, террористов к Сочи и близко не подпустили, широкие улыбки спортсменов и зрителей светились на всех телеэкранах мира, а на минутный протест непонятно против чего сподобились только две вездесущие особы, которых амнистия насильно выпихнула из мест заключения.
Ну ладно, не унимались ехидные господа. Предположим, Игры вы проведете, раз уж столько денег вбухали, но в спортивном смысле будете выглядеть не блестяще. И как раз в этом с ними большинство было готово согласиться. В самом деле, четыре года назад в Ванкувере мы были лишь 11-ми в командном медальном зачете. Даже самые отчаянные оптимисты не сулили России выше третьего места, а в целом считалось, что удачей будет и пятое.
Поначалу наши спортсмены оправдывали эти мрачные прогнозы. Олимпийский металл давался со скрипом. После первой недели — седьмое место. Верные медали уплывали из рук: отказался выступать Плющенко, сошла с дистанции наша хоккейная сборная.
Но случилось то, чего не ждали. Медленно, но верно наши настигали одного соперника за другим: вот мы уже шестые, пятые, третьи. В предпоследний день стали первые. А в последний, уже в роли лидеров, совсем оглушили болельщиков своими успехами: весь пьедестал в лыжной гонке на 50 км и золото в бобслее.
Всеобщая радость захватила нынче даже вчерашних скептиков, и всё же можно заметить: это всего лишь спорт. Игра, зрелище, праздник посреди серых будней. Больницы и школы, армия и флот, космос и высокие технологии — всё это серьезнее и насущнее. Но значение Олимпиады прежде всего в том, что она стала для нас демонстрационной моделью русского успеха, моделью действующей и убедительной.
«Да, мы можем», — ответили мы на вопрос, некогда заданный самим себе. Национальный механизм проверен, смазан, шестеренки крутятся, можно решать новые задачи.
России важно было показать: мы можем повторять рекорды распавшейся большой страны, СССР. Можем брать на себя проекты, достойные той державы. Олимпийский Мишка возвратился из своего сказочного леса, в котором провел, как Илья Муромец на печи, 33 с лишним года.
Не менее важно и то, что преобразование Сочи стало для страны крупнейшим региональным, внестоличным проектом, сравнимым со строительством Петербурга Петром Великим. Твердой ногой становится Россия на Черноморском побережье. На месте курортного захолустья возникает третья столица.
Последние дни Игр, дни мощного финишного рывка российских спортсменов, триумфа нашей страны, стали днями ужаса и позора для соседней Украины. Центр прекрасного города Киева был превращен сначала в хлев, потом в пепелище и теперь оказался во власти галицийских нацистских банд. Власть валяется на земле, среди трупов, а тот, кто ее поднимет, в первую очередь столкнется с угрозой государственного банкротства.
Спустя девять лет после славной «оранжевой революции», совершившейся примерно под теми же лозунгами («честная власть» и «европейский путь»), Украина, вольнолюбивые политические традиции которой нам так долго расхваливали примерно те же господа, которые занудствовали по поводу Олимпиады, оказалась в еще более бедственном положении.
Рассматривая два контрастных образа сегодняшнего дня, наблюдатель может сравнить две славянские цивилизации, российскую и западноукраинскую (галицийскую) как по их целям, так и по их плодам.
Россия — страна, созданная для больших дел, масштабных проектов. Для русского человека идея «дела» важнее идеи «свободы». Дайте ему настоящее дело, и он не соблазнится никакой абстрактной «свободой», никакой мелочной «Европой».
Напротив, для того идеального украинца, которого конструируют галицийские идеологи, «свобода» превыше всего. Отсюда бесконечные стояния на майданах, отсюда общий паразитический характер этой публики.
И вот результат: Россия провела Олимпиаду и готова к новым большим проектам, а Украина, если спроецировать на будущее ее постсоветскую историю, похожую на пластинку, которую заело на начале 1990-х годов, обречена на годы бессмысленной возни вокруг корыта с несвежими помоями.
Луганские шахтеры, харьковские рабочие говорят: «Нам некогда ходить по майданам, мы работаем». Это люди российской цивилизации, но сейчас их пытаются насильно затащить на галицийский путь, путь мелких задач и узких горизонтов, который тесен не только для России, но и для Украины в ее нынешних границах.
Харьков и Донбасс, Крым и Одесса должны сегодня решить: идут ли они с нами, чтобы вернуться на широкий простор истории, или же они согласны всю жизнь отираться даже не у корыта, а возле хвостиков тех, кто залез в него пятачками.
