Представьте себе, что в 1990 году перед вами положили множество приборов, включая телефон, компьютер, видеомагнитофон, диктофон, телевизор, радио, камеру и даже фонарик. Смогли ли бы вы поверить, что всё это уместится в один повседневный гаджет? Примерно так обстоят дела и в области биомедицины. Многие области знаний, которые помогут нам прожить дольше, уже сейчас находятся в фазе экспоненциального развития. Диагностика, ранний скрининг заболеваний, искусственные органы, генная терапия, клеточные технологии, медицинские роботы и многие другие области науки и техники требуют отдельной статьи. К примеру, благодаря открытиям моих коллег Дениса Ло и Чарльза Кантора появилась возможность секвенировать ДНК ребенка из крови матери и выявлять различные заболевания задолго до рождения. Многие ткани и органы человека были успешно выращены из клеток отдельных пациентов в лабораторных условиях, а некоторые такие органы уже были трансплантированы и спасли жизни.
Трансплантолог Паоло Маккиарини, который недавно открыл лабораторию в Краснодаре, успешно провел несколько трансплантаций трахеи, выращенной из клеток пациента. На очереди другие органы. Еще одно открытие, которое в перспективе приведет к технологиям замещения или регенерации тканей и органов, — клеточное репрограммирование. Еще 10 лет назад весь мир дискутировал по поводу этичности использования эмбриональных стволовых клеток. Дискуссии поутихли, когда в 2008 году Синъя Яманака нашел способ «возвращать» взрослые клетки в состояние, очень похожее на эмбриональные стволовые клетки, за что в 2012 году получил Нобелевскую премию. Сегодня репрограммированные клетки еще не пригодны для терапевтического применения, но это — вопрос времени.
Огромное количество экспериментов сейчас проводится в Китае, и я не удивлюсь, если первые терапевтические методы с применением технологий клеточного репрограммирования появятся именно там. Стоит заметить, что Китай догнал США по количеству научных публикаций, заметно увеличив количество и качество научной базы. Стремительное развитие науки в этом регионе — еще одна причина полагать, что уже в ближайшие годы появятся технологии, которые помогут нам прожить дольше только для того, чтобы дожить до технологий, которые смогут еще больше удлинить жизнь.
Но в целом количество проектов, нацеленных на борьбу со старением, чрезвычайно мало. Согласно системе Aging Portfolio, которая отслеживает почти $1 трлн государственного финансирования по всему миру, расходы на изучение старения составляют менее 1% от этой суммы. На одном из этапов моей карьеры, чтобы лучше понять взаимосвязь различных областей науки со старением, я занимался организацией конференций, собиравших вместе биотехнологические компании и ведущих ученых. Темы конференций были самыми разными, но самой непопулярной стала конференция по старению. Фармацевтические компании просто не понимали, как на старении можно заработать. С тех пор прошло много времени, и интерес частного сектора к продлению жизни возрастает с каждым годом. Так, например, компания Google недавно объявила о создании компании Calico, миссией которой является борьба со старением и возраст-зависимыми заболеваниями. И хотя мы пока не знаем, какую именно стратегию она изберет, сам факт поддержки со стороны Google вселяет оптимизм. Принимая в расчет скорость развития науки, уже сегодня можно предположить, что конвергенция биомедицины с информационными технологиями может привести к значительному увеличению продолжительности жизни в ближайшие 20–30 лет. Эти интервенции помогут не только восстановить утраченную функциональность, но и расширить человеческие возможности. Старость больше не будет ассоциироваться с дряхлостью.
Другой вопрос — готово ли общество к таким радикальным изменениям? Согласно опросам общественного мнения, большинство людей не хотели бы значительно продлить свою жизнь. Так, исследование Pew Research Center показало, что 56% американцев не хотели бы использовать медицинские технологии для замедления старения и увеличения продолжительности жизни до 120 лет.
Разгадка причины противоречия общественного мнения и здравого смысла кроется в психологии. Большинство людей рассчитывают свой предполагаемый возраст смерти, опираясь на семейную историю, используя в качестве точек отсчета продолжительность жизни родителей и близких родственников. «Мне сейчас 50, папе 70, а мой дедушка дожил до 75 лет, значит, я могу надеяться на 75–85. Но дедушке последние несколько лет было совсем плохо, поэтому мне не хотелось бы жить так долго», — типичные размышления. Некоторые же и вовсе не обременяют себя мыслями о старости и смерти, фокусируясь лишь на обозримом будущем.
Подверженные страху разочарования, люди отказываются даже задуматься о возможности радикального увеличения продолжительности жизни.
Одна из основных теорий, объясняющих изменения поведения с возрастом, — это теория социоэмоциональной селективности, предложенная Лаурой Карстенсен, известным психологом из Стэнфордского университета. Согласно этой теории, наша предполагаемая продолжительность жизни влияет на мотивацию, поведение, процесс принятия решений и оценку рисков. Исследования показали, что чем меньше предполагаемая продолжительность жизни, тем чаще принимаются решения, направленные на достижения краткосрочных целей, и тем реже производятся долгосрочные инвестиции в саморазвитие. Также доктор Карстенсен утверждает, что большая ожидаемая продолжительность жизни позволяет отложить психологическое старение и остаться молодым, пусть даже только и на психологическом уровне.
Можно предположить, что побороть психологическое старение можно, если передвинуть свой предполагаемый горизонт продолжительности жизни с обычных 80–85 до 150–160 лет, поставить амбициозные цели, которые выходят за рамки накопления капитала: научные исследования, экология, мир во всем мире. Также полезно постоянно учиться, брать дистанционные курсы, найти интересное хобби и чаще общаться с людьми моложе себя. Если смотреть не на исторические данные, а на скорость научного прогресса, есть все основания полагать, что в ближайшее время долголетие станет возможным, и необходимо сделать всё, чтобы эта цель стала реальностью. Даже если придется коренным образом менять человеческую систему мотивации и восприятия возраста.
Автор — директор Фонда биогеронтологических исследований (Великобритания)
