На московских выборах соперничали шесть кандидатов, но партий по сути было две.
Первую можно назвать партией вольнолюбивых затейников. Она пыталась убедить нас в том, что выборы мэра — это вовсе не выборы и вовсе не мэра, что по-настоящему выбрать мэра нам всё равно не дадут, да это и неинтересно, коль скоро верховная власть в стране остается неколебимой, поэтому голосовать надо так, чтобы как можно смачнее плюнуть власти в компот. Единственным кумиром этой партии был Алексей Навальный.
Вторую партию составили благоразумные зануды. Говорят, что зануда — это человек, который на вопрос «Как дела?» в самом деле начинает отвечать, как у него дела. А избиратель-зануда, когда его приглашают на выборы главы города, понимает свою задачу буквально, без хитро вывернутых умственных конструкций: нужно отдать голоса компетентному, опытному человеку, который не станет тут же заглядываться на более высокие посты, не сделает горожан заложниками борьбы с центральной властью и готов работать в авгиевых конюшнях, не рассчитывая на немедленные политические дивиденды. Эти избиратели в итоге оказались в большинстве, и именно их голосами Сергей Собянин был избран в первом туре, хотя голосование за Мельникова или Митрохина тоже укладывается в логику благоразумного зануды.
Проиграв выборы мэра, Навальный стал чемпионом ажиотажа, чуть было не вытолкнув остальных соперников с новостного поля. Креативная торсида болела за него с таким остервенением, как будто его проценты решали судьбу мира. Так, наверное, всем селом болеют за земляка, пробившегося на областной песенный конкурс. Не важно, кто победит, не важно даже, о чем поют, важно одно: как там наш родненький, которого мы с пеленок помним? Не обижают ли его городские?
Но есть и объективная причина для такого интереса. Наша власть давно не отваживалась на столь смелый политический эксперимент. Власть на аркане вытянула Навального на выборы, оградила от грозного конкурента (Михаила Прохорова), пристально следила за тем, чтобы подопечный не слинял с дистанции, и позволила провести чертовски дорогостоящую кампанию, не спрашивая, кто оплачивает банкет. Вряд ли это делалось только для оживления сонных летних деньков. Мне кажется, что главная цель Кремля состояла в том, чтобы выманить Навального и остатки «Болота» в область системной политики.
В своей борьбе «за честные выборы» Навальный изначально делал ставку вовсе не на выборы, а на «оранжад». В конце 2011 года он громыхал с трибун, призывая народ готовиться к штурму Кремля, но ловко уклонился от всяких попыток участвовать в президентской гонке. Навальный был одним из тех, кто спровоцировал побоище 6 мая 2012 года, которое разрушило судьбы двух десятков обвиняемых по «болотному делу». И вот этим летом его наконец вынудили подставить шею под хомут выборной демократии.
По инерции из штаба Навального всё еще кличут людей на улицу. Но клетка захлопнулась, и назад ходу нет. Электорального капитала, заработанного Навальным в эту кампанию, вполне хватит для того, чтобы начать новую, честную жизнь нишевого политика, но совершенно недостаточно для захвата почты и телеграфа именем большинства народа.
Кампания у Навального получилась не просто вождистская, а супервождистская, у него не было сотоварищей. Рядом с вертикалью власти он попытался построить жесткую вертикаль оппозиции и тем самым расколол единый некогда лагерь протестующих на безликую массу «братьев Навального» и недоумевающую толпу прогрессивных журналистов, блогеров и бывших членов испарившегося КС, с которых ловкий фокусник вдруг стянул политические штаны.
Итог выборов — ситуация win-win: каждый из двух главных соперников получил желаемое. Теперь дело могущественных спонсоров Навального — разрабатывать дальнейшую стратегию инвестиций в этот бренд. А у Сергея Собянина — совсем иной путь, иная судьба. Трудная победа на честных выборах поможет ему увереннее разбираться с тяжелым московским наследством.
В последние 20 лет «нерезиновая» вела жизнь финансово-демографической пирамиды. В город текли деньги, за ними тянулись люди. Одни люди ввозились, чтобы строить «элитные жилые комплексы» и «торгово-офисно-развлекательные центры», потом приезжали другие люди, чтобы жить и работать в новостройках. Москва стала пылесосом, неумолимо втягивающим в себя остальную Россию, да и часть ближнего зарубежья.
Но теперь и в Москве жить все тоскливее: транспортный ад, безумные цены, варварское строительство, бесконтрольная миграция. Город делается равно чужим и для коренного москвича, и для гастарбайтера. А куда отсюда деваться — не в «замкадье» же? И получается, что Москва всасывает людей как будто бы ровно для того, чтобы с течением времени внушить им мысль об эмиграции. Это настроение, известное под названием «пора валить», порождается не вражеской пропагандой, а самой логикой развития столицы.
Чтобы Москва стала наконец нормальным городом, нужно изменить всю философию жизни в России: не за тремя чеховскими сестрами повторять «в Москву, в Москву», а «вон из Москвы» сказать вслед за Чацким. Нужно избавиться от мании тащить в столицу все ценное, от инновационных центров до коллекции Эрмитажа. Напротив, было бы здорово почистить город от лишнего. Переселить наконец федеральные органы власти, причем как можно дальше — так, чтобы вообще разорвать ежедневную транспортную связь чиновников с Белокаменной. Вывести часть вузов в кампусы, прочь от московской дороговизны и московских соблазнов. Короче говоря, постепенно создавать на карте страны такие точки, в которые столичному жителю было бы не зазорно переселиться и ради уюта, и ради дела.
Дальнейшая работа московского пылесоса, не принося пользы городу, начинает угрожать единству страны. Но московский мэр не может отключить зловещий аппарат в одиночку, для этого нужно сотрудничество с Кремлем и влияние в Кремле. Так что по здравом размышлении даже самым заядлым любителям плюнуть в компот власти стоило бы поблагодарить горожан за сделанный ими выбор.
