Фантастика — способ говорить о том, чего власть не желает понимать
Объявлена последняя воля Бориса Стругацкого, ушедшего из жизни 19 ноября 2012 года. Согласно желанию писателя, его прах будет развеян над Пулковскими высотами весной 2013-го. В память о Борисе Стругацком знаменитая американская писательница, автор культовых научно-фантастических романов и «неоднозначных утопий» Урсула Ле Гуин согласилась дать интервью «Известиям».
— Вы написали предисловие к английским переводам Стругацких. Знали ли вы их лично? Их произведения оказали на вас влияние?
— Лично с ними я не была знакома, но читала некоторые их книги, когда они впервые были переведены на английский. Они произвели на меня огромное впечатление. Я была в восторге от смелости их воображения. Кроме того, перевод сам по себе был очень хорошим (перевод на английский Елены Бормашенко. — «Известия»).
— Читали ли вы кого-нибудь из русских фантастов?
— Одного или двух авторов. Их не очень-то переводят на английский.
— Говорят, после смерти таких авторов, как Лем, Кларк, Брэдбери, Стругацкие, научная фантастика сильно деградировала.
— Ну что вы! Всегда находятся люди, которые думают, что литература постоянно деградирует и портится. Роман «умирал» уже тысячу раз. Некоторые думают, что изменения — это смерть. Для меня это — жизнь.
— Научная фантастика 1960-х пыталась отвечать на глубокие философские и политические вопросы. Сейчас она все больше становится своего рода аттракционом, наподобие комиксов о супергероях.
— Когда я начинала заниматься писательством, большая часть научной фантастики была именно такой: не более чем аттракционом. Я думаю, что сейчас выходит столько же серьезной, весомой научной фантастики, как и в 1960-е. По крайней мере, так обстоит дело в Америке.
Может быть, у вас по-другому? В Советском Союзе фантастика была способом говорить о вещах, которые власть не желала понимать. И не быть за это наказанным. Может быть, теперь в России вы можете обо всем сказать открыто, не боясь цензуры? И поэтому писателям не нужна научная фантастика? Или, может быть, в России люди уже не хотят ничего, кроме бессмысленных развлечений? В любом случае русские люди сильно переменились.
— Ваши книги очень популярны в России. Были ли вы когда-нибудь в нашей стране?
— В 1976 году мы с детьми неделю провели в Москве и Петербурге. И нам там очень понравилось. Еще до того мы собирались проехать из Японии по Транссибирской магистрали до самой Москвы. Но в последний момент какие-то советские чиновники сообщили, что мы не сможем остаться в Москве, а нужно будет прямо с вокзала ехать в аэропорт. Это звучало настолько угрожающе, что мы решили вообще отменить поездку. Я так никогда и не узнала, почему с нами так поступили — может быть, из-за того, что некоторые из моих книг, в том числе «Обездоленный», ходили у вас в самиздате.
— А хотели бы вы что-нибудь изменить в ваших книгах? Вы ведь переделали статью о Стругацких 1977 года для издания 2012-го.
— Нет, вернуться назад и изменить что-то в написанной книге так же невозможно, как вернуться назад и изменить прожитую жизнь.
— Кого из молодых научных фантастов вы бы порекомендовали почитать?
— Давайте не будем зацикливаться на жанре «научной фантастики», о'кей? Многое из того, что пишут современные авторы, является научной фантастикой. Даже если в продажу эти книги поступают с другим жанровым ярлыком.
Например, «Союз еврейских полисменов» Майкла Чабона, альтернативная история, в которой Государство Израиль располагалось не в Палестине, а на Аляске. Или новый роман Барбары Кингсолвер «Чувство полета», история о ближайшем будущем, где изменившийся маршрут миграции бабочек «Монархов» становится тревожным признаком глобального изменения климата.
— Действие одного из ваших последних рассказов происходит на отдаленной планете, где вот-вот должно произойти восстание рабов, но повествование сосредоточено на жизни старушки и ее кошки. Прошу прощения, что не читала этот рассказ, но мне очень понравилась фабула, пересказанная в одной газетной рецензии. Так что же делать, восставать или спокойно сидеть со своей кошкой?
— Этот рецензент был не очень внимателен. На самом деле, революция произошла, и была успешна, но это было много лет назад. Старушка, со своими собакой и кошкой, отправилась в путешествие, чтобы жить уединенно вдали от суеты.
Там она познакомилась с человеком, который был вождем революции, но который предал дело свободы и пытался сам стать диктатором. Его отправили в ссылку как раз в это уединенное место, где они теперь оба стареют. И хотя она всегда ненавидела этого человека за его предательство, они стали друзьями…
Иногда принять решение совсем непросто, не правда ли?
— Не могу удержаться, чтобы не спросить писателя-фантаста: вы верите в инопланетян?
— Мне не очень-то нравится это слово, «верить». Скажем так. Я не верю, что среди миллиардов планет во всей Вселенной только на одной планете могла развиться жизнь. Или в то, что, однажды возникнув, жизнь только единожды, в одном-единственном месте, развилась до разумных существ. Главная проблема — это коммуникация. Как друг друга найти. Космос оказался гораздо больше, чем нам бы хотелось.
