Кирилл Серебренников рассказал про правителей и людей

«Седьмая студия» Кирилла Серебренникова наконец выпустила долгожданную премьеру — «Сон в летнюю ночь», работа над которой началась еще в прошлом сезоне. Получилось четыре мини-спектакля про богов, про правителей, про людей и про рабочих, очень не схожих между собой по стилистике и настроению, но всё же объединенных одной темой — взаимоотношений мужчины и женщины.
Четыре истории играются в разных пространствах. Зрители, переходя из зала в зал за своим Вергилием, рыжеволосым волшебником Паком, оказываются то перед старой дачной верандой, где выясняют отношения короли эльфов, Оберон и Титания, то в школьном классе, где предаются первым любовным утехам вчерашние выпускники с красными лентами через плечо.
Причем, одно и то же пространство может оказаться и сакральным, и профанным. За разбитыми стеклами веранды, где ссорились и играли эфирные создания, через час будут репетировать свою пьесу грубые ремесленники, и поэтика романтического запустения без перемены декораций превратится в бытовуху.
Но иногда эти два параллельных мира все же пересекаются: ткач Моток превращается в осла и внушает нешуточную страсть околдованной дурман-цветком царице эльфов Титании. Этот эпизод в спектакле разыгрывают дважды — с точки зрения богов и с точки зрения людей. Но в обоих вариантах волшебство Оберона выглядит отнюдь не безобидной шуткой. На испытавшего метаморфозу ткача, голого и дрожащего, больно смотреть. А вынужденная измена Титании вызывает у короля эльфов такую ревность, что в ярости он чуть не разбивает маленький земной шар, которым играет, как мячом, и кажется, вот-вот крикнет своей божественной супруге: «Шлюха!».
Впрочем, это мы еще услышим в части, посвященной земным правителям. У Шекспира про афинского царя Тезея и его невесту, царицу амазонок, сказано очень мало. «Тебя мечом я сватал, Ипполита / Твою любовь жестокостью снискал», — говорит Тезей накануне свадьбы. Отталкиваясь от этой фразы, Серебренников реконструирует сложные и мучительные взаимоотношения особ из высшего общества.
Здесь идут в дело и отрывки из «Укрощения строптивой», и фантазии драматурга Валерия Печейкина, полные интимных подробностей в стиле садо-мазо. Дело, напомню, происходит в кабинете психотерапевта, а на кушетках лежат два Тезея и две Ипполиты в дорогих костюмах и вечерних платьях. Женщины, понятно, мечтают о любви, а мужчины, начав с цитирования Канта и Ломброзо («Женщина — преступница и проститутка»), переходят к методу физических действий — тортом в морду, головой об стену. Вот такая любовь.
Этот мрачный эпизод контрастирует с историей четырех влюбленных, сделанной в абсолютно фарсовом ключе. Первая школьная красавица Гермия и очкастая ботаничка Елена в приступе ревности таскают друг друга за волосы. А их ухажеры под действием волшебной травы превращаются в супергероев из комиксов. Чего они только не вытворяют: катаются на роликах, стреляют из игрушечных автоматов, исполняют стриптиз... В общем, зажигают так, что зрители сползают со стульев от хохота.
Веселье нарастает в финальной сцене, когда незадачливые ремесленники разыгрывают перед знатными особами свой самодеятельный спектакль про Пирама и Фисбу — называют Нинову гробницу «нинкиной», свирепо рычат и трагически воздевают руки. Но этот почти уже капустник вдруг резко тормозит на полной скорости, и шекспировская пародия сменяется текстом «Метаморфоз» Овидия, где покончившие с собой Пирам и Фисба предстают уже трагическими героями.
В финале актеры и зрители под чарующий «Плач нимфы» Монтеверди вместе вращают поворотный круг жизни, который постепенно заполняется неподвижными телами героев. И в этот момент срабатывает театральная магия, объединяющая публику и артистов в единое целое. Кажется, будто мы вместе принимаем участие в каком-то сакральном ритуале, приоткрывающем дверь в другой мир, где живут жестокие бессмертные боги и древние герои и который оказывается так близко — достаточно протянуть руку.