«Мариинский театр — машина, которая поедет и без меня»

Закончив сезон гала-концертами культурной олимпиады в Сочи, дирижер Михаил Татарников готовится к масштабным свершениям на посту музыкального руководителя Михайловского театра. В чем Татарников опередит коллег из Большого и почему не собирается соревноваться с Мариинским — молодой маэстро рассказал обозревателю «Известий».

― Что предложите в будущем сезоне публике Михайловского театра?

― 26 октября будет новая постановка «Евгения Онегина». У нас есть неплохой старый «Онегин», но ехать с ним на гастроли нельзя — нас за него отругают, да и просто никуда не возьмут. Это все-таки немножко вчерашний день. Новый спектакль сделает Андрий Жолдак, для которого это первый опыт в оперном театре, он всегда был драматическим режиссером. С нашим выдающимся хореографом Начо Дуато в декабре мы ставим «Ромео и Джульетту». Это, пожалуй, единственный балет, который любой дирижер хочет поставить как музыкальный руководитель. Потом будет опера «Билли Бад» Бриттена — перенос постановки Вилли Деккера из Венской государственной оперы. Еще планируется «Летучий голландец» Вагнера.

― Две последние оперы стоят и в плане Большого театра. Как-то вы параллельно движетесь.

― Но мы все-таки слегка опережаем. А оркестр Михайловского театра будет выступать как симфонический коллектив, поскольку он сейчас сильно набирает вес, чему я очень рад.

― За счет чего он набирает? Лет десять назад никто не мог назвать этот оркестр  выдающимся коллективом.

― Больше того: это был ужасный оркестр. Дело вот в чем: когда руководство ставит амбициозные задачи, стремится конкурировать с ведущими коллективами, это передается всем, в том числе оркестрантам. Когда все спокойно и тихо, неизбежно начинается деградация. Я очень благодарен своему предшественнику Петеру Феранцу, который ввел здесь немецкую дисциплину. Музыканты очень хотят играть. Не все — оркестр большой, но один состав есть очень сильный. Ну и, конечно, немного свежей крови приходится вливать.

― На предложение возглавить Михайловский вы сразу ответили «да»?

— Это было не единственное предложение из театров, которое мне поступило. Но я выбрал Михайловский, потому что быть главным дирижером в знаковом театре, в родном городе — это шанс от которого не отказываются. 

― Вам не жаль, что ради Михайловского театра вы покинули Мариинский?

― Я буду продолжать там дирижировать. Но вообще Мариинский — такая машина, которая поедет и без меня, и без любого другого. «Отряд не заметит потери бойца».

― Пикантность вашей эмиграции в том, что Михайловский театр и его директор Кехман неизбежно соперничают с Мариинкой.

― Нет, уже давно нет. Понимаете, конкурировать с Мариинским театром в наше время невозможно. Можно идти параллельно, немножко другим путем — этим мы и занимаемся. У нас разные подходы. 

― В чем разница?

― Трудно так сказать, чтобы не обидеть оба театра. Михайловский — более европейский, ажурный театр. Упор здесь делается на репетиции. Главная цель — качество любого спектакля. Неготовый спектакль ни в коем случае не будет выпущен, скорее всего его отменят. А Мариинский — мощный репертуарный театр, где с открытием Новой сцены будет по три спектакля в день. 

― Дирижируя разными сочинениями, вы то берете дирижерскую палочку, то откладываете ее. В этом есть определенная логика?

― Что-то хочется дирижировать с палочкой, что-то — без. Не знаю, почему так происходит. Я Василия Синайского (музыкальный руководитель Большого театра. — «Известия») об этом спрашивал, он тоже не знает. Вот берешь палочку, а через две минуты понимаешь, что не надо, — и откладываешь.

― Как вы восприняли новость о назначении Василия Петренко главным приглашенным дирижером Михайловского? 

― Вы думаете, это для меня новость? Я с Васей еще в футбол играл. Мы с ним в хороших отношениях, тут не надо никакой интриги искать. Надо думать о том, что хорошо для оркестра. А Петренко как дирижер всегда интересен. К тому же мы с ним абсолютно разные.

― Вы завершили сезон гала-концертом в сочинском Зимнем театре. Играли с подзвучкой. Зачем это оркестру?

― Мы долго думали и все-таки решили сделать подзвучку. В прошлом году я выступал здесь с оркестром Мариинского театра без звукоусиления, но мы несколько иначе сидели на сцене. Поймите, выдающимся коллективам выступать в залах с плохой акустикой непривычно и некомфортно. Как говорит Валерий Абисалович Гергиев, наша страна — рекордсмен по числу абсолютно бесполезных концертных залов с плохой акустикой. Даже в Москве в последнее время появлялись такие залы. Зато в Омске недавно был возведен великолепный зал. Очень надеюсь, что и в Сочи появятся такие же. Важно, чтобы культурная олимпиада не ограничилась гастролями выдающихся музыкантов в Зимнем театре, а превратила Сочи в настоящий культурный центр с достойными площадками. Нужен зал, нужен свой оркестр, а в идеале — и свой оперный театр. Все возможности здесь для этого есть.

― При таких масштабах спортивного строительства можно было заложить в программу не один зал.

― Я надеюсь, что хотя бы все спортивные объекты будут сданы вовремя. Видя, с каким удовольствием наши чиновники подмечают недостатки лондонской Олимпиады, я серьезно переживаю за Сочи. Не уверен, что у нас все пройдет гладко.

― То есть на концертный зал к Олимпиаде вы уже и не надеетесь?

― Я делаю все, чтобы встречаться с людьми, от которых это зависит. Очень надеюсь, что зал будет.