Разговоры сумасшедших пятистопным ямбом
Постановщик спектакля Евгений Каменькович признался, что, когда пробовал репетировать «Горбунова и Горчакова» в другом театре, актеры ему сказали: «Нам кажется, время этой поэмы ушло». После чего репетиции закончились.
Понять артистов можно. При той активности, с которой режиссеры сегодня обращаются к теме советского прошлого, был риск, что история о двух пациентах совдеповской психушки не найдет отклика у зрителей. Однако худрук «Современника» Галина Борисовна Волчек не боится экспериментировать. Исполнители главных ролей Никита Ефремов (Горбунов) и Артур Смольянинов (Горчаков), как оказалось, тоже. Они доверились режиссерскому чутью Каменьковича и через полгода мучительных репетиций выпустили премьеру.
Надо учитывать, что постановки Евгения Борисовича имеют свойство созревать на публике и набирать с каждым годом. Скажем, неподъемный шестичасовой «Улисс» в Мастерской Петра Фоменко с течением времени задышал, подтянулся и сейчас, кажется, превосходит первоисточник — роман Джеймса Джойса. Вероятно, с «Горбуновым и Горчаковым» произойдет что-то похожее. Пока же история людей, ведущих бесконечные ночные разговоры пятистопным ямбом, и воспринимается, и играется трудно.
Поэма была написана Бродским в период с 1965 по 1968 год под воздействием впечатлений от психиатрической больницы. Проговорив их, он, возможно, смог избавиться от воспоминаний о пережитых ужасах — чего стоит воспоминание о вскрывшем себе вены соседе по палате. В постановке «Современника» нет места жестокости и натурализму. Каменькович верен себе — он создает почти акварельную историю, говорит о серьезных вещах с неизменной улыбкой.
Его мир населяют чудаки — аутичный старик в пижаме Бабанов (Рогволд Суховерко), поющий свои реплики Мицкевич (Андрей Авельянов), медсестрица, словно заимствованная из «Полета над гнездом кукушки» (Елена Плаксина), явно заразившийся душевной болезнью врач (Андрей Аверьянов). Параллельно с ними в действии принимают участие неодушевленные пациенты — тряпичные куклы, которых санитары то сажают гурьбой к телевизору, то к окну, в котором виден февральский снег.
Обитатели этого полуживого, причудливого мира Горбунов и Горчаков — друзья и антагонисты. Один полон любви и поэзии, другой — зависти и прозы. То ли Моцарт и Сальери, то ли Иисус и Иуда, то ли две грани одного «я».
Артур Смольянинов играет Горчакова ярко и пронзительно. То он внимательный и чуткий друг, то предатель и завистник. Физически уничтожив Горбунова, он не льет слез радости, но, как Сальери, ощущает бесконечное одиночество и собственную ничтожность.
Перед Никитой Ефремовым стоит задача посложнее. Играть героя-аллегорию, человека без свойств — задача не из легких. Кажется, Ефремов намеренно отказывается от своего обаяния, тушит заразительность, гасит страстность. Его Горбунов изначально обречен, но он не борется, как античный герой, а смиренно ждет смерти, что с театральной точки зрения не так интересно.
