«Гопники» — это люди, в силу самых разных причин трагически не встретившиеся с культурой»

7 октября на «Винзаводе» стартует масштабный проект Кирилла Серебренникова «Платформа». Теперь Цех Белого, в котором режиссер ставил спектакли со своими студентами, станет полигоном для экспериментов в четырех направлениях современного искусства: театре, танце, музыке и медиа. Накануне открытия обозреватель «Известий» Алла Шевелёва встретилась с автором и художественным руководителем проекта Кириллом Серебренниковым.   

— Чем была вызвана необходимость создания проекта «Платформа»?

— Когда понимаешь, что больше не можешь делать то, что делаешь, нужно создавать что-то новое. «Платформа» для меня — это новая жизнь, возможно, неправильная, тупиковая, но внутренне необходимая. Это не означает, что я собираюсь отказываться от работы в театре, жить на что-то надо. Просто я надеюсь, что наш проект позволит вести с аудиторией принципиально другой разговор.

— Кто ваши потенциальные зрители?

— Это молодые люди, которые тянутся к культуре. Мне кажется, важно, чтобы она вокруг них была плотной, современной, интересной и не остаточной. Мне не близка позиция, которую пропагандируют многие, в том числе СМИ: есть образованное, культурное меньшинство и есть «гопники», некая темная сила, и от них нас, «культурных», власть должна защитить! Это не так. «Гопники» — это люди, трагически не встретившиеся с культурой в силу самых разных причин. А многих, в том числе и «культурных», тяготы жизни с ней разлучили. Мне, допустим, всегда горько видеть, как интеллигентные старушки ходят в какие-то не очень хорошие театры, просто потому что могут себе позволить билет только за 100 рублей. Это крайне несправедливо и неправильно. Для меня принципиально, чтобы «Платформа» стала социальным проектом. Мы надеемся, что в дальнейшем у нас появятся филиалы в спальных районах.

— Я так понимаю, об окупаемости речь не идет?

— Нет, это тот самый случай, когда государство поддерживает абсолютно не коммерческий, а идеологический проект.

— На какой срок рассчитан проект «Платформа»?

— Он будет длиться ровно столько, сколько Минкульт его будет поддерживать. Пока что нам дали деньги на три месяца.

— Ваша позиция как создателя «Платформы» ясна, а разделяют ли ваши принципы те двенадцать режиссеров, которых вы пригласили ставить спектакль «Арии»?

— Показательная ситуация. Я туда позвал разных людей. Изначально было ясно, что больших денег нет, требовалось, скорее, дружеское участие. Когда у людей есть желание сделать что-то интересное, живое, настоящее, это всегда вызывает во мне уважение и нежность. Например, позвонил Володе Панкову и спросил: «Вы с «Саундрамой» сможете?» Он ответил: «Сможем!» Позвонил Давиду Бобе, он: «Конечно, если с твоими ребятами!» (Они вместе делали спектакль «Феи» в МХТ.) Николас Штеманн с большой охотой сразу стал фонтанировать идеями...

— Среди режиссеров, которых вы заявили в программе «Платформы», есть Владимир Епифанцев. Означает ли это, что он вернется к тому жесткому театру, которым перестал заниматься несколько лет назад?

— «Прок-театр» Епифанцева — это пропущенная, вымаранная страница русского театра. Просто его вовремя не поддержали, ему не помогли. У меня навязчивая идея заставить Епифанцева сделать что-то не на территории бездарных сериалов, а на территории искусства. Мы придумали ему персональную выставку плюс он сделает перформанс.

— А что нужно для того, чтобы попасть в «Платформу»?

— Сейчас мне во все социальные сети пишут молодые ребята, предлагают свои проекты. Но дело в том, что наш проект не стартовый, он для молодых профессионалов, которые уже что-то умеют и могут как-то неожиданно реализоваться. У нас здесь не про первые шаги история, а про поворот, про перемену участи.

— А ваши студенты будут задействованы в спектаклях?

— Конечно. Они будут участвовать в новом проекте Давида Бобе, который мы надеемся всеми силами сделать, несмотря на то что он дорогой и непростой. Но мои студенты участвуют в режиме кастинга, я их не внедряю. Просто когда приезжают какие-то режиссеры, хореографы, я говорю: «Приходите на ребят смотреть». И они их выбирают, но не по протекции, а потому, что они умеют существовать в разных направлениях: и в режиме современного танца, и как драматические актеры, могут быть перформерами (они уже принимали участие в спонтанном паблик-арте на одном биеннале). А для чего тогда мы их учили? Для того, чтобы они были современными художниками.