«У нас в театре строгая демократия: сделай, предъяви, но ответь»

В конце ноября в Театре им. Евг. Вахтангова состоится премьера спектакля «Медея», заглавную роль в котором сыграет Юлия Рутберг. «Известия» попытались узнать, почему ведущая актриса театра не занята в спектаклях нового художественного руководителя Римаса Туминаса

— Чем было вызвано ваше затянувшееся молчание, ведь после прихода Туминаса вы не сыграли ни одной новой роли в театре?

— Эти три года мы с Римасом Владимировичем друг к другу присматривались. Мне нужно было привыкнуть к его мышлению, к его формулировкам. По личным причинам я была вынуждена отказаться от роли баронессы Штраль в «Маскараде», которую он мне предложил. Туминас не только не обиделся, наоборот, поддержал меня. Помню, как после премьеры «Маскарада» поздравила Римаса Владимировича, а он мне в шутку сказал: «Знаешь, глядя на то, как ты ходишь по театру, как сидишь в буфете, я подумал, да сыграла ты эту роль!» (Смеется.) Это он меня так приободрил.

— Сейчас вы репетируете новый спектакль с Михаилом Цитриняком, человеком незнакомым театральной публике.

— Несмотря на то что Миша работал с Эфросом, Ефремовым, Фокиным, он больше известен в кино и на телевидении. Мы оба — ученики Аллы Казанской, общаемся уже 20 лет, и только после того как Аллы Александровны не стало, вдруг захотели сделать вместе «Медею».

— А как Туминас воспринял ваш порыв?

— Он отнесся к нашей идее благосклонно, но все-таки с некой опаской. Поэтому попросил подготовить сначала отрывок. Но я такой человек, что коль три года молчала, мне мало сказать «А», хотелось произнести весь алфавит до «Я». В форс-мажорном режиме мы сделали почти весь спектакль и показали ему. После просмотра Римас Владимирович признался, что ажиотаж вокруг «Медеи» его раздражал, потому что театр проявлял к спектаклю повышенный интерес и многие ходили на репетиции. К тому же мы с Мишей пригласили «чужого» актера Григория Антипенко.

— Кстати, как он появился в спектакле?

— Сначала предложили Володе Вдовиченкову сыграть Ясона, но он не проявил интереса к нашей затее. Тогда появился Гриша. Римас Владимирович был против, хотел, чтобы в «Медее» были задействованы только вахтанговцы. Он возмущался: «Да кто такой вообще этот Антипенко?» (Туминас телевизор не смотрит, рекомендовать ему кого-то по сериалу бесполезно.)

— И чем же закончился прогон «Медеи»?

— К счастью, для Римаса Владимировича мерилом всего является дело. Спектакль он принял. После показа сказал нам много теплых слов, хотя замечания тоже были. Я рада, что в нашем театре возникла строгая демократия: сделай, предъяви, но ответь. Ведь то, что на «Медею» выделили средства, — большая ответственность. Мы понимаем, что нам оказали доверие. Это означает, что вслед за нами другие актеры смогут осуществить свою мечту.

— Чем ваша «Медея» будет отличаться от других постановок?

— За основу взят миф в трактовке Жана Ануя, но мы решили рассказать его как современную историю. С приходом постмодерна в искусство режиссеров все больше занимает выворачивание сюжетов наизнанку. Артист в этом тонет — его не видно. Театр свернул с пути эмоционального воздействия, публика сидит в нем как созерцатель. Мы сознательно выбрали малую сцену — чтобы приблизиться к зрителю и рассказать историю Медеи на среднем и крупном планах. На нашем прогоне зрители плакали.

— А каким языком сегодня нужно рассказывать миф о женщине, которая убила своих детей?

— Я ничего не буду рассказывать заранее, сами увидите на премьере. Скажу только, что в нашем спектакле затронуты темы мужчины и женщины, Востока и Запада.

— Ясон и Медея — люди разных менталитетов?

— Да, мы пытаемся еще раз объяснить, как важно уметь находить общий язык с человеком другой веры, с другими базовыми ценностями. Я этот урок усвоила давно. Параллельно с нами в Щукинское училище набрали курс из Кабарды. На первом занятии по танцу строгая учительница объясняла им, как нужно приветствовать педагога. Девочки должны сделать препарасьон — присесть, взяв юбочки, а мальчики — сделать шаг влево, шаг вправо и поклониться. И вот в тот момент, когда заиграла музыка и девочки взялись за юбочки, все мальчики покинули аудиторию. Преподаватель была в полном изумлении, на что мальчики ей ответили, что никогда не будут кланяться женщине. Скандала не случилось, потому что нашлись умные люди, которые объяснили ей, что не нужно заставлять людей делать то, что для них недопустимо.

— Для вас важно, что вы выпускаете спектакль с человеком, который, как и вы, учился у Аллы Казанской?

— Конечно. У нас с Аллой Александровной были особые отношения. Это была уникальная женщина — прекрасная актриса, невероятная красавица, образованная, с блистательным чувством юмора, редкой порядочности. Мы с Мишей, не сговариваясь, посвящаем этот спектакль ей. Потому что когда-то в маленьком театрике Миши она играла в «Медее» кормилицу, потому что она играла Медею Улицкой в телеспектакле Петра Штейна. И, конечно, потому, что она нас очень любила. Так больно, что она не видит, как два ее птенца работают вместе. Ведь именно она еще в институте разглядела во мне зачатки драматического. Она мечтала, чтобы Миша вернулся в театр. Для нас Алла Александровна всегда присутствует в зрительном зале. Может, поэтому мы так строги к себе.