«Есть у нас в картине такой персонаж — Гитлер»
Свой первый фильм о войне — «Белый тигр» по мотивам повести Ильи Бояшова — режиссер Карен Шахназаров снимает в Подмосковье. Достаточно дорогой проект (бюджет — $10–11 млн) задействовал почти все мощности «Мосфильма» — военную технику, костюмы и реквизит времен Великой Отечественной. В главных ролях – Виталий Кищенко и Алексей Вертков, открытый Шахназаровым в «Палате №6».
— Почему вы взяли за литературную основу фильма повесть «Танкист, или «Белый тигр» Бояшова?
— Меня заинтересовала связь «Белого тигра» с «Моби Диком» Мелвилла. Я подумал, что этот сюжет решен очень оригинально, будучи перенесен во время Великой Отечественной. По жанру моя картина, скорее, фантастическая. Наличие параллелей между этими произведениями мне очень нравится. Но должен предупредить, что сценарий фильма отличается от сюжета повести. Мы пытаемся усилить мистическую, фантастическую составляющие. Так что моя картина снимается, скорее, по мотивам повести. Хотя основа истории все же сохранена.
— Забавно, но люди на площадке все как один утверждают, что фильм будет очень реалистичным.
— Я так задумал. Фантастическая составляющая должна быть погружена в принципиальную достоверность войны. Мы изучили огромное количество материала, чтобы этого добиться. Фактура, костюмы, грим, декорации — все выглядит очень натурально.
— Для русского режиссера поставить фильм об Отечественной войне — это как для американца снять вестерн или для японца — самурайское кино. Понимаете ответственность?
— Не знаю, как более молодое поколение, я воспринимаю это действительно очень серьезно. У меня отец фронтовик был, да и для меня дыхание войны очень близко. Фильм о войне — это испытание. Или, я бы сказал, задача, которую хочется решить. Артхаус сделать гораздо проще. Я раньше снимал сложнопостановочные картины, но все-таки взяться за военный фильм — значит бросить вызов самому себе. Режиссеру важно иметь в своем репертуаре такую картину. У меня, правда, уже был опыт работы с военным кино, но не режиссерский — я продюсировал «Звезду». Что такое для русского режиссера заговорить о войне? Мы к ней как-то привыкли, но если взглянуть на историю в целом, то Вторая мировая окажется самым важным, что произошло за все время существования человека. Никогда не было такого, чтобы весь мир в чем-то принимал участие, он был на грани коренного изменения вектора своего развития. Даже появление христианства, несмотря на его архиважность, было локальным. Гитлер ведь был очень близок к победе. Очень популярен миф, что он был просто авантюристом. Но это авантюризм того же уровня, что у Цезаря или Александра Македонского. Он все просчитал необычайно точно и мог изменить мир — это совершенная правда. И тут Советский Союз преградил ему дорогу, победил в войне. Это ведь Союз победил, а не англичане или американцы.
— В последнее время популярны альтернативные взгляды на историю Великой Отечественной войны. Не слишком ли много стало об этой войне разных «правд»?
— Если так думать, то придется согласиться, что у ни о какой войне правды не узнать. Какую правду мы знаем о Галльских войнах или о походах Чингисхана? Но что касается этой войны, то каждый может считать по-своему. Я эту войну понимаю. Считаю, что та правда, которую я о ней знаю, и есть самая настоящая правда. У меня нет оснований считаться с какими-то другими мнениями. Я прекрасно понимаю, что моя правда может с чьей-то не совпадать, но это не значит, что я должен от нее отступиться.
— В каждой вашей картине обязательно есть образ пустыни — ваш фирменный знак.
— В «Белом тигре» есть сцены, где есть не то, чтобы пустыня, но какой-то схожий мотив. Даже сами танки создают такую атмосферу. Тянутся шлейфы пыли, песок… Пустыня... Сцена с Гитлером на этом построена. Есть у нас в картине такой персонаж — Гитлер…
