Алексей Леонов: "После полета с американцами меня решили исключить из партии"
13 июля 1975 года с космодрома Байконур стартовал корабль "Союз", которому предстояло выполнить невиданное задание. В тот же день с космодрома во Флориде стартовал корабль "Аполлон", но в его планы не входил полет к Луне, как у многих предыдущих американских кораблей. 15 июля 1975 года советский и американский корабли произвели стыковку - это был первый опыт международного сотрудничества в космосе. Опыт, достигнутый в годы "холодной войны", в области, где до тех пор властвовала непримиримая конкуренция. Первая стыковка дала импульс новому политическому видению, ее значение не стало достоянием одной лишь истории и ощущается по сей день. Командир первого международного экипажа Алексей Леонов в беседе с обозревателем Сергеем Лесковым вспоминает эпизоды миссии "Союз" - "Аполлон", о которых в те годы распространяться было не принято.
известия: Алексей Архипович, космонавтика в годы "холодной войны" была ареной не только технической, но и непримиримой идеологической конкуренции, ее успехи служили мерилом жизнестойкости политических систем. Кому во враждебной атмосфере пришла в голову идея программы "Союз" - "Аполлон"?
Алексей Леонов: Сейчас это забывается, но в начале 1970-х "холодная война" могла легко перерасти в настоящую. В СССР и в США многих политиков это положение вполне устраивало. Что касается космоса, то и мы, и американцы летали уже давно, но в случае аварии не могли оказать помощь чужому кораблю. Системы радиосвязи, сближения, стыковки - все было несовместимо. И вот среди многих людишек нашлись умные люди. Их было только четверо - наш премьер Косыгин, президент Академии наук Келдыш, президент США Никсон и директор НАСА Флетчер. Они придумали программу "Союз" - "Аполлон", которая дала толчок разрядке и наладила сотрудничество на враждебном до тех пор космическом фронте.
Академик Мстислав Келдыш был удивительный человек. Однажды на лунном корабле отказала система автоматической ориентации и необходимо было срочно провести коррекцию на двигателях. Начальник ВЦ убежал считать импульс на ЭВМ, а Келдыш на пачке "Казбека" карандашом что-то прикинул и через минуту сказал: "Двадцать метров". Начальник ВЦ через полчаса прибегает, запыхавшись, и радостно кричит: "Посчитали - двадцать метров!"
известия: Решение о полете приняли в 1972 году. В отряде космонавтов было много сильных специалистов. Почему задание, где на карту было поставлено слишком многое, поручили именно вам?
Леонов: Мне Брежнев так и сказал: "Алексей, мы тебя не назначили, а выбрали. Ты представляешь весь Советский Союз, за все отвечаешь". Думаю, искали космонавта, который чаще других оказывался в критических ситуациях. Тогда я был единственным, кто побывал в открытом космосе и сумел выбраться из нештатной ситуации. Несколько раз проходил подготовку командира на станциях, которые не выходили на орбиту, но об этом, естественно, не сообщали. В 1971 году накануне старта из-за внезапной аллергии бортинженера наш экипаж заменили на дублирующий. Это были Добровольский, Волков и Пацаев, погибшие при возвращении с орбитальной станции "Салют". Погибли они во многом из-за политических амбиций и ненужной гонки с американцами, летавшими на Луну.
Было еще одно требование: выучить английский язык. А ведь летчики того поколения языком никогда не занимались. Я не только военное училище, но уже Академию Жуковского закончил и знал лишь, что во множественном числе к слову добавляется буква "сы". Витю Горбатко в программу включили еще до меня, но он с английским не справился. Учителя у нас были очень сильные. В Америке - Алекс Татищев, потомок знаменитого историка. А в Москве наш преподаватель потом стал переводчиком у министра обороны... Забыл фамилию - его звали Паша-мерседес.
известия: В начале 1960-х космонавтику курировал Брежнев, он и потом не терял к ней интерес. Меня всегда удивляло: как такой вялый человек мог заниматься динамичной областью?
Леонов: Брежнев поначалу был очень энергичным, дельным руководителем. Он крутился, и вокруг него все крутилось. Как-то он приехал с Фиделем Кастро в Звездный городок, быстрым шагом ходил по лабораториям, перекинув пиджак через плечо, и отдавал резкие, по существу распоряжения. Однажды он даже грозился посадить меня на гауптвахту за то, что я приказал космонавтам в Кремле на награждении не садиться в его присутствии, как тогда полагалось по этикету: мне показалось, что сидеть в присутствии руководителя государства неприлично. Кстати, после этого церемониал изменили - все уже стояли. Потом у него случился инсульт, и в 1978 году, когда я привез в Кремль Быковского и немецкого космонавта Йена, Брежнев меня не узнал: "А ты кто такой?". Ему напомнили. Брежнев обрадовался: "Помню, как ты в космосе кувыркался". После приема он попытался выйти из зала в окно. Его было очень жалко. А его окружению это было выгодно, делали за его спиной что хотели. Партия сама загубила великую страну.
известия: Судя по газетным отчетам, полет "Союз" - "Аполлон" прошел гладко, но ветераны вспоминают, что все висело на волоске.
Леонов: На волоске - не то слово. Когда корабль уже был на стартовом столе, отказала вся телевизионная система. Если бы мы отложили старт, американцы могли вообще отказаться от проекта, поскольку в США противников сотрудничества с русскими было много. Главный конструктор Глушко побежал звонить в Москву, чтобы старт перенести. Министр Афанасьев и замглавкома ВВС Шаталов, когда он вернулся, сказали: мы уже дали команду на старт. На орбите мы с Валерием Кубасовым получили рекомендации по ремонту. Из инструментов были только ножницы, отвертка и охотничий нож, который я накануне купил за 5 рублей 50 копеек. Работали всю ночь - без этого случайного ножика ничего бы не получилось. Когда состыковались, американцы спросили у нас: "Почему вы такие сонные?" Мы - им: "Вы тоже сонные". На "Аполлоне" после старта заклинило люк, через который должна была произойти встреча. Астронавты перебирали люк всю ночь. В репортажах о нештатных ситуациях по идеологическим соображениям не сообщалось.
известия: Международный экипаж объехал всю Америку и весь СССР. Вы с Томасом Стаффордом стали национальными героями, пользовались всеобщей любовью. Жизнь стала беспроблемная и светлая...
Леонов: Не хочется говорить высоким штилем, но много раз в захолустных городках - и в Америке, и у нас - я видел, как оттаивали сердца простых людей, которые видели открытых и надежных парней из другой страны, считавшейся заклятым врагом. Но лично у меня были большие неприятности. Министр обороны Гречко и главком ВВС Кутахов решили исключить меня из партии. Они посмотрели по телевизору репортаж о том, как мы со Стаффордом подарили Брежневу побывавшие в космосе часы. Тогда Леонид Ильич обрадовался, как ребенок, постучал по циферблату: "Леша, хорошие часы?" Я постучал по своим, тоже космическим: отличные часы! Но в телерепортаже слов не было, и маршалы решили, что я непочтительно говорю генсеку, что пора закругляться. Доказать что-либо маршалам было невозможно, они даже не слышали, что такое телевизионный монтаж. Накануне партсобрания только звонок Келдыша, который видел сцену своими глазами, министру Гречко спас мою судьбу.
известия: После удачного полета наше сотрудничество в космосе прервалось на 20 лет, пока американцы не стали летать на "Мир". Теперь мы вместе строим международную станцию. Но почему перерыв?
Леонов: Была разработана программа "Союз" - "Шаттл". Но президентом стал Картер, а он не хотел сотрудничать с русскими. Кстати, это самый непопулярный в Америке президент. А вот с Рейганом мы с Томом Стаффордом долго говорили. Объясняли, что "звездные войны" - это только в кино хорошо, а в жизни абсолютная утопия, технически бессмысленная задача. "Звездные войны" заглохли - тешу себя надеждой, что и тот разговор сыграл свою маленькую роль. Президент Буш-старший уже вернулся к идее совместных космических работ. Клинтон и Буш-младший стоят на той же мудрой позиции.
известия: Недавно шумные споры вызвала скандальная передача "К барьеру!", в которой вы сошлись в словесной дуэли с антисемитом генералом Макашовым. В вашей позиции мне, признаться, почувствовалась генетическая связь с уже далекой программой "Союз" - "Аполлон", которая стала уроком борьбы с ксенофобией.
Леонов: Меня поразило, что среди астронавтов есть негры. Я не мог допустить мысли, что в экипаже может быть негр. Теперь мне неловко за тогдашние мысли. Надо сказать, космонавты по роду своей профессии приходят к убеждению, что все люди связаны друг с другом планетарными узами, что нас объединяет больше, чем разделяет, что границы между людьми - временное явление. Поэтому я отправился на дуэль с антисемитом. Передача поочередно шла в нескольких часовых поясах, и по всей России - на Дальнем Востоке, на Урале - люди с огромным перевесом голосовали за меня, против антисемита Макашова. Но в Москве на моих номерах был поставлен блокиратор, и, как мне потом объяснили, прошло лишь 8% звонков в мою поддержку.
А если об Америке, то теперь я хорошо знаю эту страну и могу сказать, что из всех народов американцы по духу больше всего похожи на русских. Это многонациональный, открытый народ. С ними можно быть откровенным, они всегда выслушают чужую точку зрения и отнесутся к ней с уважением.
известия: Вы часто встречаетесь с американским командиром Томасом Стаффордом?
Леонов: Мы - друзья, говорим на смеси английского и русского, никогда не ищем переводчика. Своих внуков Стаффорд назвал Том и Алексей. А мы внучку назвали в честь его дочери. Год назад Том сказал мне, что его очень многое связывает с Россией и он хочет усыновить русского мальчика. Это очень сложно - везде барьеры, взятки. Конечно, я помог. В итоге Стаффорд усыновил двух мальчиков из детского дома во Фрянове. Сейчас Майкл и Стас - лучшие ученики и лучшие спортсмены в своей школе. Один хочет стать спецназовцем, второй - летчиком, как папа.
