А еще нам петь охота: почему мюзиклы никогда не умрут
На российские экраны 16 августа выходит «Mamma Mia! 2» — мюзикл шведских композиторов из ABBA Бенни Андерссона и Бьорна Ульвеуса с участием Аманды Сайфред, Энди Гарсиа, Шер и Колина Ферта. Журналист Алексей Королев для портала iz.ru вспомнил, что мюзикл — вовсе не такой легковесный жанр, как представляется иногда.
Аккордное задание
Все первые 30 лет своего существования кинематограф отчаянно мечтал о звуке. Не о цвете и не о кинокамерах повышенной чувствительности: все понимали, что это в конце концов чисто технологическая проблема, решение которой — в совершении прогрессом нескольких понятных и последовательных шагов. Кроме того, это считалось излишеством.
Не то со звуком. И дело заключалось даже не в возможности слышать человеческую речь: в конце концов, целая куча авторитетов, от Чаплина до Абрама Роома, долго считали звук в кино нелепой безделицей. (А широко известную цитату Виктора Шкловского затаскали уже и по школьным рефератам: «Перед цветным кинематографом и кинематографом говорящим в качестве препятствия стоит не техника, а отсутствие необходимости. Говорящее кино почти так же мало нужно, как поющая книга».) Дело было в музыке. Продюсерам было ясно, какой коммерческий потенциал несет в себе музыкальный ряд, недаром тапер сразу стал почти неотъемлемой частью киносеанса. И как только технология Vitaphone стала доступной реальностью, все бросились делать что? Правильно, мюзиклы.
Кадр из фильма «Певец джаза»
Собственно, мюзиклом был уже первый полнометражный звуковой фильм «Певец джаза» (1929). Главную роль в нем сыграл, кстати, уроженец Российской империи Ася Йолсон, известный в Америке как Эл Джолсон (чтобы не выдумывать ничего лишнего и не тратиться, — фильм и так вышел баснословно дорогим — в ленте сюжет вертится вокруг юного иммигранта Яши Рабиновича, делающего карьеру певца под псевдонимом Джек Робин). Успех был фантастическим, сборы превысили $3 млн, немое кино было обречено.
До окончательно победы кодекса Хейса (это, напомним, 1934 год) успели снять несколько весьма убедительных мюзиклов вроде «Люби меня сегодня» (1932) Роберта Мамуляна или «42-я улица» Ллойда Бэкона и Басби Беркли (кстати, это первая полноценная попытка перенести на экран актуальный бродвейский хит, и весьма успешная).
Танцуют все
При чем тут кодекс Хейса, добровольно-принудительный инструмент киноцензуры, существовавший в Голливуде почти половину прошлого столетия? Всё очень просто. Ранние мюзиклы были, по сути, единственным по-настоящему эротичным жанром кинематографа, откровенность была их могучим и едва ли не главным коммерческим преимуществом.
Джуди Гарланд в фильме «Встречай меня в Сент-Луисе»
Кодекс Хейса, особенно поначалу, убил всю чувственную составляющую американского кино и в последующие пару десятилетий хороших мюзиклов в Америке попросту не снимали. Образчиком жанра тех времен может служить «Встречай меня в Сент-Луисе» (1944) Винсента Минелли с Джуди Гарланд в главной роли — красивая, но совершенно выхолощенная история идеальной любви под ванильную музыку. Впрочем, толк от фильма все-таки был: режиссер влюбился в актрису, и через год родилась Лайза Минелли, одна из тех, кто вернет мюзиклу статус и славу.
(Занятно, что первый советский квазимюзикл — «Цирк» — тоже проходил у советских подростков той эпохи по разделу самой натуральной эротики: многие уходили сразу после танца Мэри в короткой юбке — дальше, мол, ничего интересного).
Кадр из фильма «Цирк»
Не всякая картина с большим количеством песенных номеров есть мюзикл — достаточно посмотреть на продукцию Болливуда. От мюзикла принято отличать и оперетту, хотя здесь грани тоньше и условнее (в целом в оперетте больше разговорных диалогов, чем в мюзикле, обязательно доминирует комическая составляющая, а хореографических номеров может не быть и вовсе — для мюзикла же они обязательны и несут самостоятельную смысловую нагрузку для сюжета). Оперетта в СССР пользовалась большим уважением, потому ее довольно часто переносили на экран. Ее предельно легкомысленный характер гарантировал и идеологическую безопасность, и хорошую кассу, кроме того, оперетту удобно было противопоставлять буржуазному мюзиклу, в котором полуодетые девицы пропагандируют безыдейный разврат.
Афиша фильма «Поющие под дождем»
Как мы уже знаем, вплоть до конца 1960-х с мюзиклом всё было не так. Поразительно, но он оказался по сути в одном окопе с советской опереттой, ибо агитировал ровно за те же ценности. Впрочем, это не мешало американцам делать по-настоящему великие фильмы (им в этом вообще ничего и никогда не может помешать) — «Поющие под дождем» (1952), «Звуки музыки» (1965) и «Мэри Поппинс» (1964) при всей их легковесности стали классикой жанра.
Почти серьезно
В любом жанре кинематографа есть великие фильмы (даже в порно). Но далеко не во всяком можно снять серьезное, действительно глубокое кино, далеко выходящее за границы жанра, оперирующее действительно вечными вопросами, достигающее вневременных художественных высот. Таких лент нет среди боевиков и вестернов, фильмов катастроф и хорроров (хотя, повторим, великие фильмы в каждом из этих жанров снимались, и неоднократно). А вот мюзиклы, которые смотрят не ради одних музыкальных и кинематографических номеров, мюзиклы, которыми гордится история кинематографа в целом, — существуют.
Сцена из фильма Боба Фосси «Весь этот джаз»
Во-первых, это, разумеется, «Весь этот джаз», величайший, вероятно, мюзикл всех времен, уникальное кино, в котором Боб Фосс осмелился говорить языком эстрадных номеров о смерти и бессмертии. Во-вторых, это «Кабаре» того же Фосса, фильм более традиционный стилистически, но даже спустя полвека завораживающий феноменальной игрой Лайзы Минелли, вывернувшей наизнанку все представления о том, какой должна быть главная героиня мюзикла. В-третьих, это «Чикаго», вернувший мюзикл в высшую коммерческую лигу и доказавший, что условности формата в умелых руках превращаются в инструменты для подлинного творчества. И в-четвертых, да-да, «Ла-Ла Ленд», фильм, который, несмотря на громадную свалившуюся уже на него славу, нам, вероятно, ещё предстоит по-настоящему оценить, фильм, который, несмотря на строгую каноничность, по большому счету вообще не мюзикл, а просто великое кино о нашем времени, слишком, может быть, скучном для настоящей драмы, но тем более интересном для настоящего художника.
Кадр из фильма «Ла-Ла Ленд»
Многим казалось, что в эпоху больших блокбастеров, марвеловских супергероев и прочего 4D мюзикл умрет одним из первых. Ничуть не бывало. Взяв серьезный тон, что сейчас по-прежнему кажется несколько рудиментарным, мюзикл вдруг оказался чуть ли не единственным массовым жанром, говорящим о том, что нас волнует по-настоящему. Ну а музыка в этом еще никому и никогда не мешала.
