НАТО пытается раздувать «угрозу с Востока»
В Брюсселе в конце октября прошло очередное заседание Совета Россия–НАТО. Представители Москвы и 29 стран — членов военно-политического блока обсудили широкий круг вопросов, среди которых проблемы транспарентности, предотвращение инцидентов в небе и на земле, мониторинг военных учений и ситуация в Афганистане. Российскую делегацию возглавлял постоянный представитель страны при альянсе Александр Грушко. В интервью «Известиям» дипломат рассказал об эволюции отношений с НАТО, намеренном раздувании «угрозы с Востока» и возможностях кооперации в решении афганской проблемы.
— Недавно состоялся Совет Россия–НАТО (СРН). Есть ли прогресс в отношениях?
— О прогрессе говорить не приходится. НАТО продолжает держаться за решения саммитов в Уэльсе и Варшаве. По-прежнему заморожено всё практическое сотрудничество. Вместе с тем кое-какое движение наметилось. После двухлетней паузы несколько активизировался политический диалог, общение стало более предметным. Важно, что возобновились контакты на высоком военном уровне.
Россия никогда не уходила от диалога, в том числе по трудным вопросам. Ведь СРН создавался как «всепогодный» канал общения.
И было бы упущением отказываться от самой возможности в режиме прямой речи, а не через СМИ и микрофоны обмениваться оценками военно-политической ситуации в Европе, в Афганистане и других регионах, затрагивающих интересы безопасности государств — членов совета.
На последнем заседании у нас состоялся откровенный разговор о военно-политической обстановке в Европе. Она осложняется в связи предпринимаемыми НАТО и США ничем не оправданными мерами по укреплению так называемого восточного фланга. Продолжается накачка региона Балтии, Центральной и Юго-Восточной Европы (ЦВЕ) подразделениями, вооружениями и техникой. Увеличились частота и масштабы натовских учений, направленных на отработку полного спектра задач по так называемому сдерживанию.
Разгрузка эшелона с американскими танками в Латвии
По сути дела, проводится бесконечная цепь мероприятий, объединенных единой задачей — освоить военный театр в ЦВЕ, создать потенциал, позволяющий проецировать силу. И речь идет не только о пресловутых четырех батальонных группах и штабных ячейках в рамках НАТО. США последовательно осуществляют так называемую программу укрепления уверенности союзников. Перебросили в Европу на ротационной основе бронетанковую бригаду и бригаду армейской авиации, разместили на складах вооружения еще для одной сухопутной бригады. Анонсировали планы размещения морпехов в Норвегии. Продолжается реализация планов по созданию европейского сегмента ПРО в Румынии и Польше. Ведется отработка «совместных ядерных миссий» с привлечением неядерных стран в нарушение договора о нераспространении ядерного оружия.
Всё это составные элементы нынешнего уравнения безопасности, которые мы вынуждены учитывать в нашем военном планировании — так, чтобы надежно обеспечить нашу обороноспособность при любых возможных поворотах. Всё необходимое для этого мы делаем.
В конечном итоге такие шаги стран НАТО не только создают риски для европейской безопасности, углубляют существующие разделительные линии, но и ухудшают безопасность самих членов альянса, особенно тех, кто объявил себя «прифронтовыми». Внимание и ресурсы отвлекаются от реальных, а не мифических угроз, требующих объединения усилий. Это — новая военная реальность, что бы нам ни говорили, будто предпринимаемые меры — не провокация, а «оборонительная и соразмерная реакция» на изменения в сфере безопасности.
Теперь силы альянса появились там, где их никогда не было и где их быть не должно в таких масштабах и на такой срок в соответствии с положениями Основополагающего акта Россия–НАТО 1997 года.
Танки и боевые машины пехоты на полигоне в Минской области во время совместных стратегических учений Белоруссии и России «Запад-2017»
Военное планирование не существует вне политики. Сегодня мы наблюдаем, как процесс укрепления восточного «фланга» генерирует всё новые и новые мифы о «враждебности» России. Пожалуй, апофеозом стала пропагандистская кампания вокруг российско-белорусских учений «Запад-2017». И это при том, что были предприняты беспрецедентные меры транспарентности, в том числе в рамках СРН и ОБСЕ. Проведены специальные брифинги в Москве и Минске. Были приглашены наблюдатели, в том числе из стран НАТО. Кстати, у них не возникло вопросов ни по количеству задействованных сил и средств, ни по степени транспарентности, проявленной российской и белорусской сторонами. Но эти оценки так и не пробились через мутный вал страшилок в СМИ.
Видим попытки пропагандистски раздувать «угрозу с Востока», чтобы внушить общественности неизбежность увеличения военных расходов. И это тоже усиливает напряженность и конфликтный потенциал в международных отношениях.
Еще один момент. Представители стран НАТО часто подчеркивают важность транспарентности, взаимного информирования об учениях. Нормальная постановка вопроса, но при том понимании, что такие мероприятия должны влиять на характер оценок и действий друг друга. Пока же возникает ощущение отсутствия видимой связи между брифингами, объективными результатами инспекций, посещений по оценке по Венскому документу, наблюдательными полетами в рамках Договора по открытому небу, другими инструментами доверия и политическими заявлениями представителей некоторых стран альянса. Тот пропагандистский пузырь, который был раздут вокруг учений «Запад-2017» еще до их проведения, пытаются поддерживать на плаву и сегодня. Судя по риторике, льющейся из некоторых западных столиц, есть деятели, которые мечтают забраться в окопы холодной войны и вкусить все прелести нахождения там.
Понятно, что серьезный разговор о деэскалации, восстановлении доверия, предотвращении опасных военных инцидентов — а об этом натовцы много говорят — требует поддержания системных связей, в том числе, разумеется, в формате СРН. Это позволило бы искать пути к снижению напряженности. Но именно НАТО такие связи заморозило. Хотелось бы надеяться, что контакты между начальником Генштаба ВС России Валерием Герасимовым с председателем Военного комитета НАТО Петром Павелом и главкомом Объединенных вооруженных сил НАТО Кертисом Скапаротти позволят выйти на рабочий диалог между военными.
— Потенциальное сотрудничество РФ и НАТО в Афганистане — перспективная тема. НАТО действуют в этой стране с 2001 года. Москва поддержала резолюцию СБ ООН, которая регламентирует эту операцию. Был период, когда Россия открыла перевалочный пункт для НАТО в Ульяновске, который использовался для вывода войск альянса из Афганистана. Угроза терроризма с афганской территории беспокоит и Москву, и Североатлантический альянс. Так почему обе стороны не могут прийти к взаимовыгодному сотрудничеству хотя бы там?
— Мы постоянно ставим этот вопрос на площадке СРН. Поднимали его и в ходе состоявшегося заседания совета, где с российской стороны также принял участие спецпредставитель президента РФ Замир Кабулов.
Тема афганского урегулирования затрагивает интересы безопасности России и НАТО. Ситуация в Афганистане продолжает ухудшаться, что, собственно, признают и сами члены альянса, которые сегодня работают над усилением учебно-тренировочной миссии НАТО «Решительная поддержка». Парадокс в следующем: заявляя на словах, что нельзя допустить превращения Афганистана в безопасную гавань для террористических организаций, включая ИГИЛ (запрещена в РФ), а также перетока террористической угрозы за пределы этой страны — а такие риски реально существуют, — натовцы оборвали всё практическое сотрудничество с нами.
Кто выиграл от прекращения совместной подготовки сотрудников антинаркотических служб Афганистана, Центральной Азии и Пакистана? Всего в рамках СРН было подготовлено более 4 тыс. специалистов для соответствующих ведомств. Усилились ли возможности афганской армии по контролю территории страны после свертывания проекта СРН по подготовке афганских техников для обслуживания вертолетов российского и советского производства? Именно эти машины составляют ядро ВВС Исламской Республики Афганистан (ИРА).
Список упущенных возможностей можно продолжать.
Американские вертолеты на базе Кундуз в Афганистане
Россия готова к сотрудничеству со всеми, кто искренне заинтересован в установлении мира в этой стране, не преследует узкокорыстных геополитических целей, не совместимых с задачей стабилизации ИРА.
Но сегодня нет признаков того, что натовцы будут готовы восстановить деятельность рабочей группы Совета Россия–НАТО по Афганистану или разморозить важные для безопасности граждан России и стран альянса совместные проекты. НАТО приняло политическое решение, от которого страдает реальная безопасность наших государств и граждан, особенно когда речь идет о наркотиках. Замечу при этом, что в настоящее время афганцы составляют большую часть миграционного потока в Европу.
— Ранее вы говорили о проблемах внутри альянса. Несмотря на противоречия, НАТО является, пожалуй, одной из наиболее успешных организаций военно-политического формата. По крайней мере, в понимании стран-членов. Более того, оно существует уже более 50 лет. С приходом в Белый дом Дональда Трампа есть ли основания говорить о серьезном кризисе в НАТО? И сумеет ли альянс его пережить?
— Хотя в НАТО жесткая блоковая дисциплина и организация пытается говорить единым голосом, демонстрируя прочность трансатлантической связки, понятно, что у членов альянса разные приоритеты и оценки угроз по степени их значимости. Это прямо читается в заявлениях руководителей и министров стран НАТО. Так называемые прифронтовики прилагают максимум усилий, чтобы вернуть альянс к изначальной функции, придумывают «большого противника». Другие явно не хотят скатывания в конфронтацию, понимают, что без России и тем более против России надежную систему безопасности не построить. Южане не скрывают озабоченностей в связи с масштабами вызовов из региона Ближнего Востока и Севера Африки (БВСА), оказывающих непосредственное влияние на их безопасность. Поэтому пытаются искать пути к более активному подключению к международным усилиям по борьбе с терроризмом и стабилизации региона БВСА.
Понятно, что США как главный «держатель акций» в альянсе играет первую скрипку в плане определения приоритетов и сфер активности НАТО. Судить о линии новой администрации рано, но существенных изменений в подходах США к роли альянса не произошло, за исключением, пожалуй, ужесточения требований к европейцам увеличить военные бюджеты.
Церемония празднования вступления Черногории в НАТО
Что касается успешности альянса, его история — это история операций, последствия которых и на Балканах, и в регионе БВСА известны. И эти темные пятна навсегда останутся на фасаде «самого успешного» альянса.
Ясно, что НАТО находится в поисках новой роли. В конечном счете многое будет зависеть от способности встроиться в более широкие международные усилия, взаимодействовать со всеми игроками и организациями, действующими на евразийском и евро-атлантическом пространстве. А это, в свою очередь, требует переосмысления альянсом своих задач в новых условиях безопасности. Не как «неоспоримого источника политической легитимности и военной мощи» — а об этом без обиняков заявлял бывший генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен, — а как организации, готовой вносить реальный вклад в глобальную безопасность на коллективных началах, противодействовать реальным, а не выдуманным угрозам. Пока мы видим, что заложенный еще в 1949 году «генетический код» продолжает проявлять себя и в политике, и в военном строительстве.
— Недавно в альянс вступила Черногория. Руководство Украины также заявило о своих намерениях стать членом Североатлантического альянса. Такие разговоры ведутся и в политическом истеблишменте Грузии. Есть другие кандидаты? Каковы перспективы очередного этапа расширения НАТО и когда оно может произойти?
— Наше отношение остается неизменным — политика расширения альянса была изначально порочной и себя исчерпала.
Этот геополитический проект, реализованный в нарушение обещаний, что НАТО «ни на дюйм» не продвинется на Восток, не решил ни одной реальной проблемы европейского континента. Кстати, многие политологи уже назвали его крупнейшим просчетом США в XX веке.
Эта политика, наоборот, углубляет разделительные линии, создает новые, подстегивает поиск врага. В нынешних условиях невозможно создать островки безопасности для избранных. Нужна коллективная система безопасности, которая бы содействовала объединению, а не разъединению усилий в борьбе с новыми угрозами и рисками и построению справедливого миропорядка.
