Единое пространство опасности
«Европейские спецслужбы столкнулись с историческим вызовом. В Европе с терроризмом сложилась ситуация, которую я бы назвал «новой нормальностью», и угроза для Швеции остается высокой. Полиция безопасности постоянно работает над тем, чтобы достойно ответить на угрозы — прежде всего за счет повышения качества наших операций и совместной работы с другими органами власти Швеции и иных стран».
Эти слова принадлежат Андерсу Турнбергу — главе Службы государственной безопасности Швеции (СЭПО). Он произнес их 18 августа, на следующий день после двойного теракта в Испании, в результате которого погибло 13 человек. Турнберг знает, о чем говорит: он ветеран спецслужбы — работает в СЭПО с 1990 года, главой ее стал в 2012-м. Именно подчиненные Турнберга должны предотвращать теракты наподобие того, что произошел в Швеции 7 апреля этого года: тогда грузовик, за рулем которого находился выходец из Узбекистана Рахмат Акилов, врезался в толпу на стокгольмской улице Дроттнинггатан. Погибло пять человек, 14 получили ранения.
Слова о «новой нормальности» — не капитуляция, но отступление, признание того, что европейским спецслужбам не удалось удержать ситуацию с безопасностью на прежнем уровне и теперь придется привыкать к тому, что на любой улице европейского города может появиться грузовик с шахидом за рулем. Как же европейские спецслужбы дошли до жизни такой? Почему раз за разом они пропускают удары от террористов и как положить этому конец?
Тогда и теперь
В годы холодной войны европейские спецслужбы были совсем другими. Британские MI5 и MI6, немецкая BND и разнообразные французские директораты являлись серьезными противниками не только для служб стран ОВД, но и для террористов различных мастей. Британцам приходилось иметь дело с боевиками ИРА, немцам — противодействовать палестинским террористам, французам — разбираться с армянскими и ливанскими боевиками.
Однако после окончания холодной войны, когда исчез большой враг на востоке, европейские спецслужбы начали постепенно сползать в кризис. Для начала правительство резко уменьшило финансирование, а затем в условиях отсутствия общего противника разведки и контрразведки НАТО принялись азартно шпионить друг за другом. По мере того как экономики стран — членов Евросоюза все больше интегрировались, их спецслужбы все больше обособлялись.
Потом грянул 2001 год: после того как самолеты, пилотируемые членами «Аль-Каиды», врезались в башни-близнецы, Вашингтон оповестил заокеанских союзников, что появился новый враг — глобальный терроризм. В Европе это заявление восприняли с некоторым скепсисом, однако сделали все, что от них просили старшие американские друзья: к примеру, BND в 2002 году подписала соглашение о сотрудничестве с Агентством национальной безопасности США (АНБ), согласно которому станция прослушивания в Бад-Айблинге переходила в совместное пользование. Кроме того, немецкие спецслужбы, по сути, предоставили американцам полный доступ к своим базам данных, которыми, как позже заявили немецкие политики, те зачастую пользовались вопреки интересам Германии.
При этом пойдя на сотрудничество с американцами, друг с другом европейские спецслужбы по-прежнему соперничали. Характерный пример — кризис с заложниками в Сахаре в 2003 году. Тогда члены «Салафитской группы проповеди и сражения», позже превратившейся в «Аль-Каиду в странах исламского Магриба», похитили 32 европейских туриста, включая 16 немцев. У французских спецслужб была в регионе развитая агентурная сеть, но они не горели желанием делиться данными с немецкими коллегами. В итоге для того, чтобы получить необходимую информацию и выйти на след похитителей, немецкая разведка вынуждена была фактически провести операцию против союзников по НАТО, завербовав агентов в рядах французских спецслужб и получив таким образом доступ к необходимым данным.
Неудивительно, что когда Европа сама оказалась под ударом, спецслужбы не смогли оперативно отреагировать на происходящее. После каждой атаки лидеры стран ЕС в один голос призывали наладить сотрудничество между разведками и контрразведками разных стран, но воз и ныне там. Причин несколько.
Вопрос денег
Прежде всего, это недостаток финансирования. Даже богатая Германия с огромным скрипом проводит увеличение бюджета на безопасность: к 2020 году планируется тратить на эти цели €2,1 млрд. Причем все понимают, что этих денег недостаточно, об этом открыто говорят члены правительства и генералы спецслужб, но все идет, как шло. В той же ситуации находятся Франция и Великобритания, что уж говорить о малых странах или государствах, стоящих на пороге экономического кризиса.
Тяжелее всего пришлось спецслужбам Бельгии: и без того не отличающиеся особой эффективностью из-за фактического раскола страны на фламандскую и валлонскую общины они столкнулись с огромным наплывом джихадистов, возвращающихся с Ближнего Востока, и общей радикализацией исламской общины. На то, чтобы противодействовать этим угрозам, у бельгийцев нет ни финансовых, ни кадровых ресурсов.
Вторая крупная проблема — низкий уровень координации спецслужб. Джихадист с европейским паспортом может спокойно путешествовать, допустим, из Франции в Бельгию, но французские спецслужбы не могут преследовать его на территории соседнего государства. Вместо этого им приходится передавать все сведения бельгийским коллегам, причем масса информации в процессе теряется или просто не используется. Достаточно вспомнить историю террориста-смертника Ибрагима Бакрауи: его в свое время задержала турецкая полиция, но, не дождавшись ответа из Брюсселя, отправила в Нидерланды. Спустя несколько месяцев он взорвал себя в брюссельском аэропорту.
Постоянная головная боль спецслужб — разные системы транслитерации арабских имен. Усама бин Ладен и Осама бен Ладин — один человек или два разных? А предполагаемый террорист по имени Ахмад (или Ахмед) аль-Ираки — сколько людей с таким именем проживает в ЕС?
Вопрос доверия
Но главная проблема не в этом: европейские спецслужбы так и не смогли преодолеть наследние 1990-х и до сих пор просто не хотят делиться информацией. У каждой есть своя база данных, которая ревностно охраняется. Причина проста: вопрос безопасности — прежде всего вопрос о суверенитете, а им ни одна из европейских стран поступиться не готова, невзирая на все заклинания о необходимости дальнейшей интеграции. Предложение главы Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера создать единую европейскую спецслужбу — Союз безопасности — так и пропало втуне.
Ничего удивительного в этом нет: государство без суверенитета существовать не может. А Евросоюз за всю свою многолетнюю историю так и не превратился в новую империю, оставшись союзом национальных государств.
На внешнеэкономическом поле Европа зачастую выступает как единый организм. Но как только дело доходит до болезненного вопроса суверенитета, сразу всплывают все противоречия и межгосударственные проблемы. Показательно, что в ЕС вопросы, касающиеся валют или создания зоны свободной торговли, решаются квалифицированным большинством. Но если речь идет о безопасности или внешней политике, то требуется единогласное решение — по сути, каждая страна получает право вето.
Для того чтобы Евросоюз получил наконец структуру, которая сможет эффективно бороться с террором, нужно кардинально изменить саму организацию ЕС и заставить страны-члены поступиться суверенитетом в пользу создания единых институтов союза. Но шансов на это мало. По сути, Европа попала в заколдованный круг: после начала миграционного кризиса, когда выяснилось, что европейские пограничные структуры не могут удержать беженцев на внешних рубежах Евросоюза, страны ЕС одна за другой принялись выстраивать заборы, частично восстанавливать национальные границы и ужесточать законы о миграции, возвращая даже таможенный досмотр. Каждый построенный забор и каждый таможенный пункт все больше разрывают единое европейское пространство, превращая идею о единой политике антитеррористической безопасности в несбыточную мечту.
Дешевый террор
И без того пробуксовывающая система европейского антитеррора оказалась полностью бессильной, когда террористы применили новые методы. Раньше боевики делали ставку на подрывы или нападения с использованием огнестрельного оружия. Эта тактика имеет ряд минусов.
Будущего террориста требуется либо переправить к месту атаки, либо завербовать на месте. Ему нужно переслать оружие или взрывчатку или средства на то, чтобы он достал необходимые компоненты и изготовил ее самостоятельно. Это требует разветвленной подпольной сети и массы усилий и средств, причем на любом этапе могут произойти утечки информации либо случайные сбои — наподобие того, что произошел в Германии в октябре прошлого года, когда полиция во время рейда нашла взрывчатку в одной из квартир, или во Франции в марте — когда органы правопорядка вышли на след террористов после того, как им предположительно позвонил бдительный хозяин магазина химреактивов.
Новая генерация террористов предпочитает действовать самостоятельно. Эти люди никак не связаны друг с другом — им зачастую хватает роликов с исламистской пропагандой в интернете либо слов радикала-проповедника. В качестве средства используется угнанный или арендованный грузовик. Как бороться с такими терактами, как предотвращать их — пока совершенно непонятно. Проверенные временем методы, включая создание разветвленной агентурной сети, здесь не работают. Нужно что-то еще, но что — пока неясно.
Тысячи боевиков из Сирии сейчас скрываются в Европе:
Поиски ответа
Сейчас европейские спецслужбы лихорадочно ищут способы противодействия новой тактике боевиков. Иногда эти поиски ответа принимают почти карикатурные формы — типа массовой кампании социальной рекламы: в роликах террористов призывают задуматься над своей печальной участью и взывают к их совести.
Евробюрократы реагируют привычно — созывая бесконечные совещания и формулируя красивые концепции, стратегии и подходы. Стратегия четырех столпов, платформа общеевропейского сотрудничества, четыре волны операций — на бумаге эти слова смотрятся хорошо, но вряд ли напугают будущих террористов.
Реальная работа по противодействию террору идет сейчас по двум направлениям. Прежде всего, это ужесточение законов и ограничение гражданских свобод. По сути, европейцам предлагают выбор — готовы ли они пожертвовать неприкосновенностью частной жизни и своими фундаментальными правами во имя безопасности.
И второй путь — активная разработка систем слежки и контроля, создание высокотехнологичных средств двойного назначения. Эти программы отчасти финансируются частным бизнесом и рассматриваются многими экспертами по безопасности как панацея от малобюджетных террористических актов.
О том, как именно европейские спецслужбы, ученые и политики планируют справиться с волной террора, «Известия» расскажут в следующих публикациях.
