Перемирие активизирует женевские переговоры
В Женеве сегодня возобновляются переговоры по урегулированию сирийского кризиса. Представители властей и различных оппозиционных платформ соберутся, чтобы обсудить борьбу с терроризмом, вопросы управления страной, новую конституцию и проведение выборов. Очередной раунд пройдет после того, как президенты России и США Владимир Путин и Дональд Трамп в ходе переговоров на саммите G20 договорились о режиме прекращения огня на юго-западе Сирии. В эксклюзивном интервью «Известиям» глава «московской» платформы сирийской оппозиции Кадри Джамиль рассказал о своих ожиданиях от очередной встрече в Женеве и подвижках, которые произошли до начала нового раунда.
— На встрече президентов России и США Владимира Путина и Дональда Трампа была достигнута договоренность о прекращении огня в районе Дераа с 9 июля. Как вы оцениваете этот итог?
— Достигнутое соглашение — это очень важный и положительный шаг. Он сыграет значительную роль в политическом урегулировании сирийского конфликта. Хочу напомнить, что на юге страны, в районе Дераа, в последние месяцы сложилась очень сложная ситуация, у участников противостояния была масса противоречий, поэтому взаимопонимание, к которому пришли два президента, положительным образом отразится на ситуации и в других частях Сирии, а также будет способствовать активизации женевских переговоров.
— 10 июля начинается очередной раунд переговоров в Женеве. Каковы ваши ожидания?
— Ожидания положительные. В преддверии этого раунда в Женеве прошли консультации между представителями трех оппозиционных платформ: «эр-риядской», «каирской» и «московской» (первая представляет внешнюю сирийскую оппозицию, остальные две — внутреннюю — «Известия»). Хотя между ними сохраняются разногласия по некоторым вопросам, сам диалог был очень плодотворным. Все представители оппозиции наконец пришли к выводу, что необходимо встретиться и провести переговоры за одним столом. Итогом стала договоренность начать обсуждение формирования одной делегации. Хочу подчеркнуть: именно одной, а не единой. В этом есть принципиальный момент. Единая делегация означала бы и наличие единой программы. Но наш подход заключается в том, чтобы наладить координацию между всеми платформами оппозиции и учесть их подходы к сирийскому урегулированию, в том числе в рамках женевского процесса. А формирование одной делегации, в свою очередь, предопределит начало прямых переговоров с делегацией правительства (до сих пор в Женеве шли непрямые переговоры — спецпосланник генерального секретаря ООН Стаффан де Мистура поочередно общался с делегациями — «Известия»). Если диалог будет проходить в таком формате, то можно будет говорить о приближении окончания женевского процесса.
Кроме того, хочу напомнить, что де Мистура ранее предложил организовать работу в рамках четырех так называемых «корзин». Пока эта работа шла только по одной из них — будущей сирийской конституции (три другие — вопросы управления, выборы, борьба с терроризмом — «Известия»). 10 июля будем настаивать, чтобы процесс охватил оставшиеся «корзины» и работа шла параллельно.
— Надо ли в таком случае понимать это как то, что заявление Стаффана де Мистуры, который не исключил перехода к прямым переговорам, не пустой звук?
— Это уже реальность. Впервые за время женевского процесса будет наблюдаться столь значительный прогресс. Правда, стоит оговориться, что прямой диалог должен начаться не сейчас, а в ходе следующего раунда, который состоится в августе. Стаффан де Мистура имел в виду именно это.
— Не секрет, что последний раунд переговоров в Астане завершился фактически безрезультатно. Не скажутся ли итоги астанинского процесса на женевском диалоге?
— Итоги раунда переговоров в Астане нельзя назвать отрицательными. Стороны просто не достигли полностью поставленных целей. А в целом прогресс наблюдается. До сих пор астанинская площадка была локомотивом мирного процесса в Сирии и затмевала собой переговоры в Женеве. Хотя при правильном положении вещей ситуация должна была быть ровно противоположной. К сожалению, в рамках женевского процесса до сих пор действительно фактически не было значительного прогресса.
— Не секрет, что представители сирийских властей и оппозиции, в том числе и вы, в беседах с «Известиями» сильно критиковали Стаффана де Мистуру за бездействие и чрезмерную ангажированность. Вы сохраняете свой критический настрой?
— Стаффан де Мистура — это прежде всего чиновник, который может влиять на процесс. Когда мы его критиковали, это было по делу. Это наша оценка, она не связана с нашим личным отношением к спецпосланнику. Мы смотрим на результаты. Я всегда говорил, что при желании Стаффан де Мистура мог бы играть более активную роль в процессе сирийского урегулирования. Но он очень осторожен. Семь раз отмерь, один раз отрежь — это не про него, потому что Стаффан де Мистура отмеряет все по 100 раз. Из-за этого тормозится процесс разрешения сирийского кризиса. При этом каждый день конфликта — это новые жертвы. Так что наша критика имела под собой все основания, мы имеем право это делать.
— Как бы вы оценили роль России в сирийском урегулировании?
— Только положительно. Если бы не российская военная операция против террористов, мы бы с вами сейчас не говорили о перспективах урегулирования конфликта. Присутствие военных, а также политическая и дипломатическая активность Москвы придали огромный импульс тому, чтобы кризис в Сирии все-таки окончился.
