За каждым нашим шагом следили иностранные журналисты
Сейчас важнейшие задачи в Сирии выполняют части и подразделения российской военной полиции. О том, что делали наши полицейские в Алеппо, как выглядит город после боев и почему у сирийских военных надо забирать гель для волос, «Известиям» рассказал военнослужащий военной полиции, непосредственно участвовавший в операции в Алеппо.
— Когда ваш батальон начал готовиться к сирийской командировке?
— Официально батальон специального назначения был расформирован в конце ноября прошлого года. А уже в начале декабря нас переформировали в батальон военной полиции. Перед отправкой всем выдали красные береты, нашивки военной полиции, дубинки, наручники, а офицерам — травматическое оружие. Также мы получили элементы экипировки «Ратник»: новые бронежилеты, защитные шлемы, активные наушники и т.д. Но многие брали с собой собственную форму одежды и снаряжение.
Хотя к командировке нас особо не тренировали, мы были готовы к выполнению поставленных задач. У военнослужащих батальона хорошая подготовка и боевой опыт. У нас достаточно много офицеров, которые не останавливаются в саморазвитии и самообразовании. Также несколько военнослужащих ездили по договоренности в международный учебный центр сил специального назначения в Гудермесе, где проходили дополнительное обучение.
— Как вам Алеппо?
— Очень красивый город, старинный. Есть исторический центр – Старый город и новые районы – «Новый Алеппо». Население — преимущественно торговцы, город весь в магазинах. Чувствуется, что Алеппо был богатым городом, экономической столицей Сирии.
На востоке есть озеро, снабжающее Алеппо пресной водой. Озеро и водоканал контролируют боевики. Местная администрация платила боевикам деньги, чтобы они обеспечивали город водой, но те нет-нет, но хитрили.
Город, за исключением окраин, практически не тронут войной. Спустя несколько дней после освобождения в Алеппо уже работали кафе и даже были открыты клубы. Как была мирная жизнь, так она и идет. Только цены серьезно подросли на продукты и бензин.
Единственное, что изменилось во внешнем облике города — стало много мусора. Его не вывозили из-за боевиков.
— Иностранные СМИ рассказывали, что в Алеппо не осталось камня на камне, а на самом деле?
— Разрушен восточный промышленный район. Там саперы находили склады с тротилом, самодельными фугасами, газовыми баллонами. В этом районе значительные разрушения. Он старый, с плотной застройкой, и даже одна мина или артснаряд наносит большой урон. Разрушен север — район Шейх-Махсуд. Этот район отбили у боевиков курды совместно с сирийскими войсками.
— А где сейчас располагаются боевики?
— Линия соприкосновения сторон проходит на западе, в районе академии Асада, где до войны готовили офицеров-артиллеристов. После того как в октябре-ноябре правительственные войска отстояли академию, там постоянно идут обстрелы, летают мины.
Когда мы приехали в конце декабря, поступила информация, что на юге города также концентрируется противник. Нам называли цифры 7–15 тыс. человек. И говорили, что на том направлении, возможно, готовится прорыв.
На западе, на Мансурском направлении, преимущественно сконцентрированы заводы. Вот они до сих пор находятся на территории, подконтрольной боевикам. В самом Алеппо боевиков нет. Правда, была информация, что готовятся смертники. Возможно, есть «спящие» ячейки террористов. Но подрывов и террористических атак не было.
— Чем вы занимались в Алеппо?
— Охраной комендатур, обеспечением безопасности при выдаче гуманитарной помощи, сопровождением колонн, защищали саперов. Отдельное подразделение занималось боевой подготовкой сирийских спецподразделений мухабарата (служба безопасности. — «Известия»).
Очень тяжело быть на раздаче гуманитарной помощи — серьезно выматываешься морально. Толпа напирает, а ее надо аккуратно и тактично остановить. Без рукоприкладства и стрельбы.
У нас были строгие указания: никакой стрельбы и насилия. Быть максимально тактичным. За каждым нашим шагом следили иностранные средства массовой информации. Они только и ждали того, что мы совершим ошибку и поведем себя агрессивно с мирными жителями.
— Как местные относились к вам?
— Уважали. Никаких стычек с ними не было, ведь мы приехали не для того, чтобы свой порядок устанавливать.
— Как вам новейшие бронеавтомобили «Тигр» и «Тайфун»?
— У нас было три «Тайфуна» и чуть более десятка «Тигров». Ни один «Тайфун» не сломался в отличие от «Тигров».
— Насколько сложно было готовить сирийский спецназ?
— Несколько офицеров нашего батальона готовили роту специального назначения мухабарата госбезопасности. Вообще в Сирии несколько мухабаратов. Есть мухабарат госбезопасности, свой мухабарат есть у сирийских ВВС и еще у ряда других структур. Время на подготовку было ограничено — всего месяц-полтора. Личный состав — люди в большинстве необразованные, без подготовки даже на уровне школы. Но преимущественно воевавшие, многие с ранениями.
— Сирийцы охотно постигали военную науку?
— Молодежь училась без особого энтузиазма — больше покрасоваться. Они считали себя крутыми. Они же спецназ! Наши инструкторы рассказывали, что в первый же день забрали у них гели для волос и специальные кисточки, которыми сирийцы подкрашивали глаза. Молодые очень любят делать селфи, и поэтому хорошо выглядеть им особенно важно.
А вот приятно инструкторам было работать с людьми в возрасте 30–40 лет. У них богатый боевой опыт. А вообще у сирийцев дефицит людей. Поэтому набирали всех желающих, кто готов и способен держать в руках оружие.
— А как у сирийцев с экипировкой, снаряжением, продовольственным и финансовым обеспечением?
— Оружие у сирийцев было немецкое — времен ГДР. А еще китайское и российское. Насколько я знаю, у спецназовцев зарплата примерно 70 тыс. фунтов (18,6 тыс. руб.). Это на 20 тыс. фунтов (5,3 тыс. руб.) больше, чем у обычного пехотинца. Чтобы было понятно — 20 тыс. фунтов — это примерно 100 долларов. Продовольственное обеспечение у них было, но скудное.
— Где помимо Алеппо вы еще действовали?
— Наши военнослужащие выезжали в Манбидж и Африн. Это курдские территории. Там планировалось также развернуть центры по примирению сторон. Непосредственно в Манбидже центр открыть не удалось, но позже его сформировали в соседнем городке.
Была информация, что в Манбидже находятся около 50 американских военнослужащих сил специальных операций, а в 10–15 км от города сосредоточена рота морской пехоты.
— Какое впечатление на вас произвели курды?
— В первую очередь бросается в глаза дисциплина, организация и порядок. Не столько в строю, сколько на территории. Мусор особо не бросают. У себя на КПП все убираются. У них нет разделения: мужчина воюет, а женщина убирает. У курдов воюют все. И вооруженные женщины также несли службу на постах. Видно, что курдов хорошо снабжают американцы. У пацанов 18–20 лет пистолеты Glock 17, практически у каждого по 1-2 радиостанции, у каждого второго — спутниковый навигатор. Все вооружены американскими винтовками М16.
