«Ни о каком качестве образования не может быть речи»
Защита имущественных прав несовершеннолетних, профилактика правонарушений подростков и проблемы образования стали самыми популярными темами обращений в аппарат уполномоченного по правам ребенка. Об этом в интервью «Известиям» сообщила детский омбудсмен Анна Кузнецова. Также она рассказала о предложении войти в федеральную пятерку «Единой России», нехватке психологов в школах и героях современной молодежи.
«Здесь не место для экспериментов»
— В начале июня мы отмечали Международный день защиты детей. Сегодня отчетливо виден конфликт поколений: взрослые не понимают зумеров, для которых виртуальное пространство зачастую более значимо, чем реальное. Дети не очень хотят прислушиваться к старшим, считая их устаревшими и старомодными. Какие основные проблемы можно выделить в этом взаимодействии?
— В какое время подростки не считали устаревшими и старомодными своих родителей? Общая проблема «отцов и детей» всегда проявляется на новых витках истории, с каждым новым поколением. Какой сейчас основной вызов? Это агрессивная информационная среда. Наши дети работают с ней легче. Она для них — сфера реальной активности. Мы лишь догоняем.
Сейчас важно не просто догонять, а догнать уже и перегнать. Для этого нам нужны прогнозы и исследования. Не так давно мы встречались с представителями интернет-индустрии. Мы говорили о том, что нужны опережающие исследования, которые позволят хотя бы в какой-то части спрогнозировать риски и угрозы, с которыми столкнутся наши дети в ближайшее время.
— Мы часто в последнее время слышим об информационной безопасности детей. В Госдуме, например, звучали предложения по отказу от анонимности в Сети. Как вы относитесь к этому предложению? Можно ли вообще добиться безопасности детей в виртуальном пространстве?
— Это как раз решения, в которых проявляется догоняющая тактика. Это запретительные, ограничительные меры после каких-либо ЧП или кризисных проявлений. Тогда судорожно принимаются решения, что же еще запретить и ограничить. Недостаточность прогнозирования в этой сфере не позволяет в должной мере предугадать успешность принимаемых сегодня мер, хотя срочные, пожарные меры тоже нельзя игнорировать, если мы видим, что идет агрессивная атака на наших детей.
Мы предложили сделать Министерство просвещения России органом власти, ответственным за создание позитивного контента для детей и подростков. Это нужно для того, чтобы не бить по хвостам в поисках новых ограничений и блокировок, спасая наших детей от различных угроз, а создавать новую созидательную информационную среду.
— Закончилась пора сдачи экзаменов, школьники отпраздновали свои выпускные. Время, когда дети учились в дистанционном формате, уже достаточно приличное. Можем ли мы говорить о снижении эффективности и ухудшении показателей обучения в условиях дистанционки?
— У нас нет данных, которые могут свидетельствовать именно об этом. Однако надо сказать, что многие родители наблюдали эффект дистанционного обучения по своим детям. Им не нужно никаких цифр и глубоких исследований. Им важно, что их ребенок получил менее серьезные и глубокие знания, а здоровье пошатнулось. Данные опроса НМИЦ здоровья детей Минздрава России говорят о том, что дистанционное обучение повлияло на здоровье многих школьников. Это ухудшение зрения, плохой сон и головные боли, иные процессы. Такое совершенно не нужно ни нам, ни детям. Мы понимали всю необходимость этих мер, но, с другой стороны, верим и надеемся, что подобное не повторится.
За этот период проявились негативные моменты, которые диагностировали целый комплекс недоработок дистанционного образования. Ни о каком качестве образования не может быть речи, когда элементарно не хватает технических средств, с помощью которых нужно было учиться. Я прекрасно понимаю многих родителей, которые с этим столкнулись, и уже хотят забыть, как страшный сон. К этому возвращаться никто не желает.
— В Госдуме отдельные депутаты говорили, что ЕГЭ — система, которая себя не оправдала. Какое у вас отношение к единому государственному экзамену? Выиграют ли дети, если его отменят?
— Постоянно обсуждается идея отмены ЕГЭ. Одни говорят, что нужно отменять, другие против: «В ЕГЭ есть плюсы». Сегодня новая ситуация, новая система, новое время. Мне кажется, бороться надо не за ЕГЭ и не против ЕГЭ. Бороться надо за то, что нужно сегодня ребенку, его запросам.
Огромная страна, у нас почти 17 млн школьников. Мы прекрасно понимаем, что внедрить, развернуть, потом отменить, передумать тут не получится. Здесь не место для экспериментов. Необходимо работать точно и четко. Нужно энергию спора перевести в энергию созидания и предлагать решения.
«У нас раскалялись телефоны»
— Вы стали одним из членов федеральной пятерки «Единой России». Новый статус одного из неформальных лидеров партии не приведет к распылению на много фронтов работы?
— Я делаю свое дело независимо от того, где находилась или буду находиться. Я была волонтером, помогала детям и семьям с детьми, потом создала фонд, руководила исполнительным комитетом Общероссийского народного фронта в регионе, была в региональной Общественной палате, сейчас на посту уполномоченного по правам ребенка. Везде для меня была главной тема защиты семьи и детства. Постараюсь, чтобы она становилась все более значимой.
— Как вам поступило это предложение? Главный врач больницы в Коммунарке Денис Проценко говорит, что ему накануне позвонил президент.
— Мне тоже сообщили накануне, предложили. Конечно, это честь для меня. Очень важно, если для меня это будет еще большим ресурсом для защиты семьи и детства.
— Планируете ли вы стать депутатом Госдумы XVIII созыва или это просто пока формальный статус?
— Становиться депутатом или нет для любого кандидата — задача пунктиром, а цель — это возможность вносить в программы, предлагать для важных решений то, что мы слышим ежедневно в обращениях родителей.
— Более месяца назад вы представляли президенту доклад о ситуации с защитой прав детей и отмечали, что число обращений в аппарат уполномоченного выросло. Кто к вам чаще обращается — родители или все-таки дети? Какие темы жалоб стали основными в 2021 году?
— По итогам первого полугодия мы отмечаем некоторые тенденции, однако на конец 2021 года все может измениться — с этим уточнением я отвечу на ваш вопрос. На первом месте — защита имущественных прав несовершеннолетних. Несмотря на то что есть небольшое снижение количества этих обращений, все равно они занимают лидирующую позицию. В топовую пятерку по итогам полугодия входят обращения, связанные с правонарушениями и их профилактикой, — это преступления в отношении несовершеннолетних и преступления, совершенные детьми.
На третьем месте — вопросы образования, рост на 19%. Он связан с записью детей в дошкольные учреждения. Последнее время обращения приходят именно по вопросу невозможности записать детей из одной семьи в одно дошкольное учреждение.
— А какие проблемы стали для россиян менее значимыми?
— Число обращений по вопросам социального обеспечения сократилось на 40%. Для нас это важный сигнал, потому что было очень много звонков, обращений по вопросам соцобеспечения в конце прошлого года. У нас раскалялись телефоны, люди не знали, куда обратиться, порой просто за информацией звонили.
У нас спрашивали, по какой причине не выдают пособия, где взять справку, которая нужна для того, чтобы обратиться за той или иной выплатой. Нужна была просто помощь семье, человека нужно было выслушать, поговорить с ним. Снижение числа обращений говорит о том, что в этой сфере, возможно, наметилась тенденция нормализации ситуации.
— Сейчас у людей возникает очень много вопросов об организации отдыха и проведении отпусков с детьми...
— Да, у нас рост по вопросам отдыха и оздоровления. Эти вопросы к нам стали поступать с весны и касались в основном возможности отдыха детей в различных федеральных оздоровительных центрах. Они были связаны с тем, что очередь выстроилась из олимпиадников и тех детей, кто имел право на отдых в этих учреждениях, но прошлым летом не смог им воспользоваться. Все переживали, важно было, чтобы ребята туда попали. Сейчас эти вопросы решаются в рабочем режиме, мы на связи со всеми структурами, для того чтобы как можно скорее разрешить эту проблему. Остается неизменной тенденция роста числа обращений по информационной безопасности детей — почти 30%.
— В марте 2021 года президент давал поручение правительству до июля определить федеральный орган, который займется выработкой и реализацией госполитики в сфере защиты семьи и детей, опеки и попечительства. Есть ли уже понимание, кому этот орган будет подчиняться и не станет ли он дублировать ваши функции?
— Орган исполнительной власти не может дублировать функцию правозащитного института уполномоченных. Я совсем не удивлена такой постановкой вопроса. Уполномоченный по правам ребенка порой выполняет не свойственную ему функцию связующего звена между различными ведомствами, которые, между собой не договорившись, не могут помочь человеку. Обойдя их все, человек звонит к нам в аппарат, приходится связывать эти структуры. На наших столах лежит огромное число обращений, связанных с отсутствием органа исполнительной власти, который помог бы им в решении их комплексного вопроса.
Имея концентрацию подобных проблем, мы видим необходимость создания такой структуры — единого ведомства по вопросам семьи и детства. Сегодняшние министерства, например Минтруд, могли бы выполнять подобную задачу или содействовать ее решению. Институт уполномоченных по правам ребенка — это правозащитный институт, которому органы опеки и попечительства не подчиняются. Поручение президента находится в проработке, и мы надеемся на положительное решение в интересах семей с детьми.
«Нужен закон о психологической помощи»
— К сожалению, у нас сейчас наблюдается печальная тенденция. В 2018 году «керченский стрелок», в мае этого года в Казани была трагическая история, в июне — стрельба в Волгоградской области. Кроме этого мы видим общий рост агрессивности подростков, в том числе из-за жестокого контента в виртуальной Сети. Почему это происходит? Как можно исправлять эту тенденцию?
— Безусловно, это проблема, по которой нужно делать правильные и точные выводы. Ни в коем случае нельзя что-то сделать сразу же после ЧП, потом отпустить эту тему и забыть о ней. Здесь целая совокупность причин, в том числе и в системе образования. Ряд из них уже удалось преодолеть, ряд — нет. Я говорю о воспитании. Эта тема сейчас уже находится в достаточно серьезной степени проработки.
Еще в 2018 году мы только начинали об этом говорить, исследования проводили. По результатам мониторинга, который был проведен Рособрнадзором по нашей инициативе, всего 16% воспитательных программ в школах соответствуют необходимым требованиям. Сегодня многие решения приняты, и в том числе президентский закон об укреплении воспитательного компонента в образовании, но их успешность зависит от ряда факторов. Как сработает сегодня система, какова будет поддержка этой работы на местах, каковы будут задачи, какие ресурсы будут предоставлены. Требовать с учителей, не предоставляя ресурсов, будет неправильно. Они не волшебники, они просто люди, их тоже нужно поддерживать. Эту работу надо организовывать и создавать условия для ее развития.
— Зачастую дети лишены психологической помощи в школах. Роль этих специалистов просто формальна, а функционал ограничивается лишь профориентационными тестами. Что мешает построению эффективной работы психологов в школах?
— Тема психологов меня очень волнует. Мы изучали каждый случай. Я была в Казани, в Керчи, в других городах, где происходили подобные ЧП. Как психолога по образованию меня волновало, неужели нельзя было диагностировать это как-то, заметить, указать специалистам? Мы видим, что небольшой рост числа психологов в образовательных организациях никаким образом не поможет нам ответить на этот вызов. Сегодня у нас более 2 тыс. вакантных должностей психологов в образовательных организациях. На 45 тыс. с лишним школ недостаточное число психологов — около 28 тыс.
— Почему не идут специалисты? Из-за низкой зарплаты?
— Есть совокупность причин. Может быть, низкая зарплата, может быть, еще какие-либо иные факторы, которые способствуют тому, что у нас не до конца хорошо реализуется концепция развития психологической службы в системе образования. Что нужно для того, чтобы развивать ее более активно? Не хватает бюджетных мест в вузах? Давайте увеличивать! В регионах есть вузы, они должны быть чувствительны к этим запросам!
Нужен закон о психологической помощи, и профессиональное сообщество давно говорит об этом. Мы надеемся, что новый состав Госдумы позволит найти ответ, я вижу в этом серьезный ресурс для повышения квалификации специалистов и увеличения их числа.
— А как выстраивать с детьми работу? Какие ценности прививать и как заставить верить в те идеалы, о которых говорят взрослые?
— У наших детей постоянно перед глазами должны быть герои — настоящие, созидательные. Здесь необходима не просто фрагментарная работа. Я абсолютно поддерживаю, когда рассказывают о ребятах, которые смогли добиться серьезных успехов, совершили героические поступки. Это победители международных олимпиад школьников, спортивных соревнований, дети-герои — просто гордость испытываешь за этих ребят, о них надо рассказывать. Им надо давать слово. В Абхазии, где я принимала участие в молодежном форуме, ребята, которые добились больших высот, выступали перед своими сверстниками, аудитория очень хорошо их воспринимала. Я считаю, что эта практика абсолютно точная, правильная.
— Сейчас проблема в том, что ценности очень сильно деформировались, а полумаргинальные, например музыкальные, исполнители становятся героями детей, которые берут с них пример. Они видят и материальный успех, и статусный успех и пытаются тянуться за этим.
— Надо больше спрашивать с себя. Что мы делали для того, чтобы у детей появились другие герои? Эти люди реализуют свои коммерческие интересы. У них нет задачи кого-то перевоспитать или сбить с истинного пути. Это монетизация успеха любой ценой. Давайте делать популярными иные направления, создавать этих героев, а следование за ними — модным.
Мы встречаемся постоянно со специалистами в сфере кино, режиссерами с очень интересными программами для интернета, которым нужна поддержка. Они не ставят свой целью выгоду, но их проекты имеют глубокий содержательный смысл и будут очень интересны нашим детям.
